Не считая собаки - Конни Уиллис Страница 31

– Стойте… – Я понял, что запутался. – Давайте по порядку. Садитесь.

Я галантно указал на деревянную скамью с табличкой «Не портить» и надписью «Вайолет и Гарольд, 59 г.» в пронзенном стрелой сердечке, вырезанном прямо под запретом. Верити села, грациозно расправляя белую юбку.

– Значит, – я попытался систематизировать факты, – вы утащили кошку через сеть.

– Да. Я была в беседке – там рядом устроена точка переброски, открывается на десятиминутные стыковки. Я как раз вернулась после отчета мистеру Дануорти и увидела, как Бейн – дворецкий – несет Принцессу Арджуманд…

– Погодите. А что вы вообще делаете в викторианской эпохе?

– Читаю дневник Тосси. Леди Шрапнелл полагает, что там может найтись какая-нибудь наводка на местонахождение пенька.

Кто бы сомневался. Мог бы и сам догадаться, что без пенька не обошлось.

– Но какое отношение к епископскому пеньку имеет Тосси? – Меня вдруг как громом поразило. – Только не говорите, что она и есть та самая пра-пра-пра…

– Пра-пра-пра-прабабка. Этим летом она съездит в Ковентри, увидит епископский пенек…

– …и ее жизнь изменится навсегда, – подхватил я.

– К этому событию она много раз возвращалась в своих бесконечных дневниках, которые вела почти до самой смерти. Именно из-за них леди Шрапнелл втемяшилось в голову восстановить Ковентрийский собор – и перевернуть свою жизнь тоже.

– И наши заодно. Но если она сама читала дневники, зачем было посылать вас в 1888 год с той же целью?

– Дело в том, что тетрадь за это лето, в которой Тосси первый раз описывает судьбоносное событие, сильно подмокла. Леди Шрапнелл наняла криминалиста разбирать записи, однако дело движется туго, поэтому она снарядила меня сюда – читать на месте.

– Но если Тосси много и подробно писала об этом в следующих дневниках… – недоумевал я.

– Она не объясняла, в чем именно состояла судьбоносность, и не указывала дату поездки. К тому же леди Шрапнелл надеется обнаружить в данной тетради и другие важные подробности. К сожалению (а может, к счастью, поскольку письменно Тосси изъясняется так же, как устно), дневник она хранит пуще драгоценностей короны, и пока мне его заполучить не удалось.

– Все равно не понимаю. Епископский пенек пропал только в 1940 году. Какой прок от дневника, написанного в 1888-м?

– Леди Шрапнелл считает, там может быть указано, кто передал пенек церкви. Записи о пожертвованиях Ковентрийскому собору сгорели во время воздушного налета, а ведь дарители – или их потомки – могли забрать пенек на хранение в начале войны.

– Дарители, подозреваю, намеревались избавиться от него раз и навсегда.

– Пожалуй. Но вы ведь знаете леди Шрапнелл – «заглянуть под каждый камень». Вот я и хожу за Тосси по пятам две недели, надеясь, что она оставит дневник без присмотра. Или соберется в Ковентри. Должно быть, уже скоро: когда я упомянула Ковентри, она сказала, что никогда там не была, а нам известно, что поездка состоялась в июне.

– И тогда вы похитили кошку и потребовали дневник в качестве выкупа?

– Нет! Я вернулась после отчета мистеру Дануорти и увидела Бейна, дворецкого…

– Книголюба, – вставил я.

– Душегуба! Он нес Принцессу Арджуманд и уже подходил к берегу, удивительно прелестный июнь. Розы восхитительно цветут.

– Что? – Я снова потерял нить.

– А бобовник! У миссис Меринг есть увитая бобовником пергола – так живописно!

– Прошу прощения, мисс Браун. – Возникший из ниоткуда Бейн скованно поклонился.

– Что такое, Бейн? – спросила Верити.

– Я насчет кошки мисс Меринг, – неловко начал он. – Если мистер Сент-Трейвис тут, значит, кошка найдена?

– Нет, Бейн. – В воздухе ощутимо повеяло холодом. – Принцесса Арджуманд до сих пор не появлялась.

– Я беспокоился. – Он отвесил еще поклон. – Прикажете подать экипаж немедля?

– Нет, Бейн, благодарю, – ледяным тоном отказалась она.

– Миссис Меринг просила вернуться к чаю…

– Я помню, Бейн. Благодарю.

Он все еще колебался.

– До мадам Иритоцкой около получаса езды.

– Да, Бейн. Вы свободны. – Она проводила его взглядом до самой коляски и только потом дала волю чувствам. – Душегуб! «… значит, кошка найдена?» Прекрасно знает, что нет. Беспокоится он, как же! Злодей!

– Вы уверены, что он ее топил?

– Конечно, уверена. Забросил в реку со всего размаха.

– Может, у викторианцев так принято? Я читал, помнится, что они топили кошек, – своеобразный метод контроля рождаемости.

– Новорожденных котят, а не взрослых. И не домашних любимиц. Тосси обожает Принцессу Арджуманд больше всего на свете (кроме себя драгоценной). Избавляются от расплодившихся дворовых, а не от породистых диванных кокеток. Фермер по соседству с Мачингс-Эндом как раз утопил выводок на прошлой неделе – сунул в мешок с камнями и забросил в пруд. Варварство, но не злодейство. Бейн же совершил злодейство, отряхнул руки и с улыбочкой пошел к дому. Он топил ее намеренно!

– Я думал, кошки умеют плавать.

– Через Темзу? Если бы я так и стояла сложа руки, ее унесло бы течением.

– Как волшебницу Шалот, – пробормотал я.

– Что?

– Нет-нет, ничего. Но зачем ему понадобилось убивать хозяйскую кошку?

– Не знаю. Может, у него зуб на кошачьих. А может, не только на кошачьих, и однажды ночью он нас всех перережет в кроватях. Может, он Джек-потрошитель. Тот ведь в 1888 году уже орудовал? Тем более настоящая личность Потрошителя до сих пор не установлена. В общем, я просто не могла стоять и смотреть, как Принцесса Арджуманд тонет. Это ведь вымерший вид.

– И вы нырнули за ней?

– Не нырнула, а вошла в реку, – оскорбленно поправила Верити. – Выловила кошку, отнесла на берег и только тогда спохватилась, что викторианской даме не пристало вот так лезть в воду – не разуваясь даже. Дальше я ни о чем не думала, просто действовала. Вскочила в сеть, а она как раз открылась. Я всего лишь хотела спрятаться, у меня и в мыслях не было что-то нарушать…

Нарушать. Она совершила невозможное с точки зрения темпоральной физики. И вероятно, вызвала диссонанс в континууме. Понятно теперь, почему мистер Дануорти забросал Чизвика вопросами и так наседал на Ти-Джея Льюиса. Нарушение… м-да.

Одно дело брошь, другое – живая кошка. Хотя и брошь сеть не пропустит. Доказано Дарби и Джентиллой еще во времена первых перебросок. Они строили свою сеть как пиратский корабль в надежде поохотиться за сокровищами прошлого и перепробовали все, от Моны Лизы до гробницы Тутанхамона, а потом, когда надежды рухнули, снизошли и до более мелкой добычи вроде денег. Сеть все равно ничего не пропускала, кроме микроскопических частиц. Если захочешь вынести из прошлого хотя бы полупенсовик или рыбную вилку, сеть попросту не откроется. Она задержит и микроб, и радиацию, и шальную пулю – за что Дарби, Джентилла и остальное человечество должны сказать спасибо, но почему-то не спешат.