Архангелы. Битва за землю - Евгений Истомин Страница 31

Впрочем, ни Грасс, ни Вера не были против, что и говорить, им действительно хотелось знать, во что выльется вся эта авантюра. И они не разочаровались.

Новости выходили каждые полчаса, куда ни переключи. Чтобы Вере было легче ориентироваться, она настроила спутниковый российский канал и, устроившись рядом с Грассатором, наблюдала, как дикторша, испуганно хлопая глазками, вещает о панике на биржах, обвале рынков и лебединой песне доллара. Было заметно, что она еще и сама не до конца понимает, какого черта происходит, но общее настроение уловила. Зато ужас в глазах экспертов, время от времени мелькавших на экране, читался явно неподдельный, ужас и растерянность.

На этом фоне даже сенсационная новость промелькнула, словно какое-то заурядное происшествие: в Лондоне с трудом удалось потушить особняк, в котором были обнаружены обгоревшие трупы людей, погибших еще до пожара от огнестрельных ранений. Нескольких уже удалось опознать, и их фамилии заставляли глаза дикторши становиться все круглее и больше. Тут же озвучили свеженькую версию, дескать, это месть за крах экономики. Версию подхватили и начали мусолить со всей тщательностью.

Грассатор выключил телевизор.

— Вот так, — пробормотал он. — Экзукатор на полпути не тормозит и если уж действует, то до конца. Что думаешь?

Вера не знала, что думать. Она была далека от вопросов мировой экономики и до сих пор не верила, что очередной финансовый кризис может что-то кардинально изменить в жизни человечества. В жизни отдельных людей или даже слоев — возможно. Но многим будет плевать. Очередное шоу по телевизору и не больше.

А вообще — неправильно все это. Миллионы людей, честно зарабатывающие и копящие на хотя бы отрезочек приличной жизни, останутся ни с чем. В очередной раз. Потому что некий особо рьяный ангелочек, сотни лет проживший в богатых особняках, решил, что им пора обогащаться исключительно духовно.

— Родителей жалко, — ответила наконец девушка, — у них были какие-то сбережения в банке.

Грассатор кивнул, хотя наверняка не понимал, что действительно это значит для ее родителей.

— Может, нужно было как-то помешать… — неуверенно произнес он.

— И что бы ты сделал? Застрелил его? Да и вообще, этот засранец натворил дел еще до нашего прихода, указав Экзукатору нужное направление. Правильно он сказал — мы были лишь зрителями.

Грассатор опустил глаза:

— Прости.

— Тебя-то за что? — Вера повернулась к нему и поцеловала в щеку. — Тебя прощать не за что. Знаешь, я… мне трудно осознать всю глобальную угрозу этих ваших махинаций. Я не думаю, что у них что-то серьезное получится. Так что… я в порядке. И может, все не так уж плохо, да и этого вашего «бога войны» Крез опять же разыскал. Насколько я поняла, это хорошо, правда?

— Крез думает, что все предусмотрел, но самоуверенность может довести до беды.

— Давай не будем больше об этом. У меня голова идет кругом. Крез разыскал Ареса. Это хорошо. Кто бы они ни были, на том и остановимся.

Грассатор отвел глаза:

— Не спорю, в этом он молодец. Если не считать вашей экономики…

— Что я слышу? Неужели ревность к чужим успехам?

— Вот еще! — Грассатор зарычал и цапнул ее за выглядывающее из-под одеяла обнаженное плечо.

— Я так и знала, ты врал мне про отсутствие у вас животного начала.

— Ну, раз ты меня раскрыла, то я сейчас покажу тебе животное начало…

Спустя какое-то время Грассатор лежал с закрытыми глазами и тихонько поглаживал чуть влажное от пота бедро девушки. Вера прикрыла глаза и готова была вот-вот провалиться в сон.

— Грасс, — пробормотала она, — расскажи про вашего шестого.

— Ареса?

— Да. Кто он?

— Мы называем его в честь бога войны не просто так. Он — вояка до мозга костей. Сразу после воплощения Арес угодил в самую гущу какой-то местечковой заварушки, да и втянулся в это дело. Он считает войну искусством сродни музыке и живописи. Люди воевали всегда, говорит он, и, сколько бы ни лицемерили, что, дескать, ненавидят войну, они ее обожают. Видимо, он подразумевает какое-то общее понятие, потому что, когда я бывал в местах, по которым прокатилась война, особых восторгов по этому поводу не наблюдал. В любом случае уж он-то точно ее обожает. Так и кочует по миру в поисках великих битв. Сторона его не волнует — там, где воины лучше, там и он.

— А теперь с самого начала и по годам, пожалуйста, — с полусонной хрипотцой пробормотала Вера, — а я буду засыпать.

— Давай-ка ты лучше посчитаешь овец, — улыбнулся Грассатор.

— Грасс, я давно хотела спросить… Правильный путь. Вы воплотились, чтобы указать нам правильный путь. Так каков он?

— Это долгий разговор. И пустой.

— Да ладно. Хотя бы в общих чертах.

— В общих чертах… Понимаешь, борьба животного и возвышенного в человеке — это не главное. Она вечна, она заложена в вас, и никуда от этого не деться, в этой борьбе не победить, нужно лишь не проиграть. Основная битва разворачивается именно внутри разумной половины. Не с животным внутри себя, а с самим собой. Боясь проиграть «темной» стороне своей личности, человек придумывает награды за «светлые» поступки: рай, например, или кару за слабость в виде ада. А если не будет награды и кары, зачем тогда держать своего демона в узде? Ведь с ним жить проще. Настоящая сила и отвага в том, чтобы бороться с «демонами», не надеясь на награду и не боясь наказания. Ну… это если в общих чертах… — Грассатор замолчал, заметив, что девушка спит. — Вот. Типичная реакция человечества…

Он долго рассматривал старинную картину на противоположной стене, наверняка вывезенную из Венеции, и прислушивался к ровному дыханию уснувшей девушки. Он и сам уже решил было расслабиться и вздремнуть в эту ночь, доверившись пулемету Креза, когда внутри у него что-то перещелкнуло и опустело. Грассатор вскочил с кровати. Он знал, что произошло…