Холоднее льда - Чарльз Шеффилд Страница 31

И предположим, кто-то выяснит, что она сделала? Что ж, ей будет запрещено дальнейшее использование РСН — и хуже, чем сейчас, все равно уже не будет.

Камилла положила свой эксперимент на самое дно приоритетного списка РСН и присвоила ему совершенно безобидное название — такое, которое случайный пользователь расценит как название собственных диагностических процедур блока телескопов. Она установила там наружный «жучок» со своим идентификационным номером, чтобы иметь возможность запросить соответствующий банк данных РСН издалека. Затем Камилла расписалась за систему, определенно чувствуя себя преступницей.

Но преступницей нераскаянной.

Наконец Камилла вышла из отсека управления РСН и направилась к жилому отсеку. Дэвиду следовало рассказать о том, что она проделала, и дать ему шанс проделать то же самое с одним из его любимцев. Отмена глубокого зондирования РСН произвела по меньшей мере один благотворный эффект; теперь им с Дэвидом больше не за что было сражаться. Они стали необыкновенно милы и нежны друг с другом. Камилла, задействовав колоссальный самоконтроль, сумела избежать дальнейшего разнюхивания про путешествие Дэвида на Землю.

— Хочешь знать, как выглядит закоренелая преступница? — начала она рассказывать широкой спине, вплывая в отсек.

И тут же резко оборвала себя. Дэвид Ламмерман был не один. Камилла отчетливо видела, что из-под маленького столика торчит еще чья-то пара ног.

Лицо вновь прибывшего было защищено от обзора рядом буфетов с продуктами. Двинувшись мимо Дэвида, Камилла увидела торчащий нос, выдающиеся надбровные дуги и густую шапку седых волос. Она сразу же узнала этот волевой профиль. Всякий, кто работал с термоядерной энергией, пусть даже в абстрактной науке, а не в коммерции, знал его из сотен комиксов.

Камилла смотрела на Сайруса Мобилиуса слишком пристально, чтобы проявлять вежливость, тогда как он непринужденно повернулся к ней и улыбнулся. Бледные, пустые глаза потеплели и осветили все его лицо. Человек-легенда протянул ухоженную руку.

— Доктор Камилла Гамильтон, рад с вами познакомиться. Ваша работа, разумеется, мне известна.

Это было такой же колоссальной новостью, как и присутствие Солнечного Короля в центре РСН. Камилла никогда не проявляла ложной скромности на предмет своей ценности и компетентности. В том, чем она занималась, она была лучшей. Но занималась она частной и малоизвестной теорией, далекой от вещей того сорта, который волновал Сайруса Мобилиуса. Никакие иллюзии о собственном величии не могли убедить Камиллу в том, что она, подобно Мобилиусу, знаменита по всей Солнечной системе.

Камилла повернулась к Дэвиду и заметила на его лице то же самое выражение неловкости, которое там появилось, когда его вызвали на Землю. Дэвид сплел свои толстые пальцы и нещадно ломал их. Его плечи застыли, губы были плотно сжаты. Он не проявлял ни малейшего желания представить Камилле Гамильтон Солнечного Короля.

Машинально схватив протянутую руку Мобилиуса, Камилла получила в ответ деловое рукопожатие. Его ладонь оказалась маленькой, сухой и необычно теплой. Или это ее ладонь была неестественно холодной после долгого сидения за компьютером РСН?

— Что вы, черт побери, делаете в центре РСН?

Вряд ли это было дипломатичное приветствие, однако Мобилиус по ходу дела его пропустил.

— Заехал сюда по пути с Земли в систему Юпитера. Я очень хотел поговорить с вами, доктор Гамильтон, но не позволите ли вы мне сначала на пару минут отлучиться? Мне нужно отправить сообщение через коммуникационную сеть.

Протиснувшись мимо нее, Мобилиус покинул комнату, прежде чем Камилла смогла хоть как-то откликнуться.

— Это полный абсурд. Центр РСН не расположен ни на каком разумном маршруте от Земли до системы Юпитера. По крайней мере, еще шесть месяцев не будет расположен. Откуда ты знаешь Мобилиуса и зачем ты его сюда затащил? И почему он вышел в тот момент, как меня увидел? — Вопросы так и сыпались из Камиллы, прежде чем Дэвид смог попытаться ответить хотя бы на один. — Ведь это именно он заставил тебя отправиться на Землю, разве нет? Именно он сообщил тебе, что нас выбрасывают из программы РСН. Зачем он это сделал… и что ты ему про меня рассказывал?

Теперь, когда Мобилиуса не было в комнате, напряженное, закрытое лицо Дэвида немного смягчилось.

— Ничего, что он сам не смог бы мне рассказать. Похоже, он знал про Камиллу Гамильтон еще до того, как я прибыл на Землю.

— Каким образом?

— Не знаю. Быть может… от того человека, который был здесь до меня, — Дэвид не хотел упоминать его имени; он никогда его не упоминал. — Разве он не отправился работать на Землю?

— Боже мой. Тим Кайзер. Это все он. Он отправился на Землю работать над термоядерными проектами. — У Камиллы появилась новая тревога. Если представление о ней Мобилиуса основывалось на информации, исходившей от несчастного, страдающего и ревнивого Тима, убежденного в порочной развратности Камиллы…

— Но откуда ты знаешь Мобилиуса? Ты-то с Тимом Кайзером никогда не встречался.

— Ну да. — Теперь Дэвид выглядел не просто неловко, а как-то даже нездорово — хотя физически он был так же крепок, как Камилла. Она даже минуты не видела его больным.

— Я не знал Тима Кайзера, — Дэвид буквально выталкивал из себя слова. — И знать не хотел. Ты понимаешь. Но я действительно знаю Сайруса Мобилиуса. — Кривая улыбка явно была не на месте на его пухлом добродушном лице. — Можно сказать, я всегда знал Сайруса Мобилиуса. Или можно сказать, я его никогда не знал.

Тут скованность ушла из плеч Дэвида, и он со взрывчатым вздохом огромного облегчения осел в кресле.

— Он мой отец, Камилла. Мой настоящий биологический отец, будь он трижды проклят.

Камилла недоверчиво на него уставилась. Она понимала, что другие люди могут иметь знаменитых родственников, даже если у нее самой никого нет. Но Мобилиус как отец Дэвида…

— Ты никогда мне об этом не говорил.

— Конечно, не говорил. Я не хотел, чтобы ты знала… не хотел, чтобы вообще кто-то знал.

— Но Дэвид Ламмерман…

— Ламмерман — фамилия моей матери. Они с Мобилиусом прожили вместе всего шесть месяцев. После войны — когда он впервые прибыл на Землю с Пояса.

— И он от тебя отрекся?

— Нет. Это она от него отреклась. Она даже не хотела, чтобы я упоминал его имя. Никогда. Я этого и не делал. Зато она упоминала его достаточно часто. Она уверяла меня, что он страшный человек — ничего похожего на того симпатичного индивида, которым он притворяется. Я ей верил — в конце концов, я был всего лишь ребенком. Теперь я вижу, как она была неразумна и жестока, но тогда я этого не знал.

Она умерла, когда мне было семнадцать, и оставила меня одного. Но я бы никогда ничего у него не попросил — даже ради спасения собственной жизни. Он сам пришел ко мне через месяц после ее смерти. Он был слишком велик, чтобы я мог с ним справиться. Знаешь, я никогда не мог набраться духу, чтобы попросить его уйти, хотя мне действительно этого хотелось. Он сказал мне, что есть банковский счет для оплаты моего образования, нравится мне это или нет. Он сказал, что не станет подсовывать мне еще какие-то деньги или хоть как-то вмешиваться в мою жизнь, и держал слово до прошлого месяца, когда вдруг возник из ниоткуда и попросил меня прилететь на Землю. Он заплатил за поездку и сообщил мне новости о том, что наша работа с РСН прекращается и что мы должны отсюда убираться.