Подземный Венисс - Джефф Вандермеер Страница 31

Мужчина пришел в себя от шелковой ласки парашюта, осевшего на тело подобно савану. Запах грязи и пластика. Холодный воздух. Мертвая тишина. Глаза раскрылись в полной темноте. Тихий плеск воды неподалеку. Шадрах приготовился к смерти, к загробному миру, к чему угодно. Интересно, сможет ли он пошевелиться? Под саваном было так покойно лежать. Никакой тебе суеты, никаких обязательств. Мужчина целую вечность не испытывал такой умиротворенности.

Но Иоанн Креститель заерзал в кармане, словно хотел напомнить, зачем они здесь оказались. Шадрах уселся под шуршащей тканью. Ободранное горло саднило, суставы скрипели, руки-ноги не слушались — пустяки, ничего серьезного. Правда, в плече пульсировала тупая боль и голова ужасно раскалывалась, но ведь это не то что лишиться руки… или глаза.

Мужчина ощупью выбрался из-под парашюта, избавился от лямок и встал во весь рост. Вытащил из-за пояса пистолет — по счастью, тот не выстрелил от удара о землю, — достал из кармана Иоанна Крестителя и поднес его к самому лицу.

— Теперь, когда вокруг тьма кромешная, можешь оставаться снаружи. Как ты себя чувствуешь?

Сурикат усмехнулся, причем даже слишком по-человечески.

— Плохо я себя чувствую. Умираю. И вокруг никакая не тьма, просто твое жалкое слабое зрение не умеет приспосабливаться. Сейчас ближе к вечеру, и небо над нами синее. Для меня. А ты, ты тоже привыкнешь. Только меня к тому времени уже не будет в живых.

— Надеюсь, ты прав, Иоанн. Честно, без всякого злорадства. Я бы даже спас тебя, если бы мог.

Голова оскалилась.

— Это потому, что мы породнились во время скитаний. Научились жить вместе, несмотря на все разногласия.

— Нет. Просто я начинаю тебя понимать. Потолкуем позже.

И он убрал Иоанна Крестителя обратно в карман.

По-прежнему где-то рядом плескалась вода, но Шадрах не стал искать на ощупь, а подождал, пока обвыкнутся глаза. Темнота не ведает времени. Она пожирает его, как ночь пожирает сияние дня. Наконец мужчина стал различать перед собой не то чтобы свет, но тусклую пурпурную линию над зубцами абсолютно черных гор. А под ногами — смутный намек на каменистую почву.

Шадрах развернулся: за спиной, переливаясь, мерцали волны бескрайнего моря. В каких-то двух десятках метров начиналась линия побережья. Мужчина потянул носом просоленный обжигающий ветер, рассказывающий о летних бурях и древних кораблях, источенных червями; совсем не то, что на каналах. Со временем зрение прояснилось: среди волн поблескивали острые плавники скользких морских тварей, словно усеянных драгоценностями, или сияющие щупальца с золотистыми по краям присосками. Вода простиралась до самого горизонта, который терялся в черной пустоте. Казалось, другого берега вообще не было.

Сидя вот так во мраке, Шадрах почти убедил себя, будто бы отдыхает вечером над землей, на каналах.

Но самообман рассеялся, когда глаза, еще немного привыкнув, различили Николаса. Тот сидел по левую руку от Шадраха и пялился фасеточными шарами на волны, набегающие на берег. Одежда на нем окончательно разорвалась, обнажив куда более хитроумные и страшные перемены, порожденные воображением Квина. Обе руки оказались вывернуты ладонями наружу. Нижняя половина тела расшиблась при падении. Брат Николь был мертв. Повсюду вокруг белел и кости в кровавых лужах — останки семерых самоубийц.

— Ник, Ник, Ник, — глухо произнес мужчина.

Какая жуткая цена за слабость. Многие люди гораздо слабее духом спокойно доживают свои дни, не зная расплаты. Весь гнев Шадраха улетучился, остались только печаль и глубокое раскаяние. «Если бы не я, если бы не я…»

Несколько минут спустя мужчина отринул горькие размышления и поднялся на ноги. Настала пора пуститься на поиски.

* * *

Шадрах не представлял себе, в каком направлении нужно идти, но поскольку его всю жизнь притягивала вода, пошел вдоль берега, как ему показалось, на север. Теперь, когда цель была так близка, странник был готов одолеть пешком хоть целую тысячу миль. В правой руке он держал пистолет, а в левой — бляху. Мужчина не крался, словно беглец или вор, а твердо шагал, как человек, уверенный в том, куда и зачем отправился.

Несмотря на все старания, образ мертвого Николаса не отпускал его ни на минуту. А вечная ночь, как опытная волшебница, вдруг являла из темноты свои тайны, которые столь же внезапно скрывались в неведомом царстве за гранью зрения.

Постепенно до Шадраха дошло: если на свете и есть преисподняя, она не на пустырях между городами, а здесь, на тридцатом подземном уровне. Побережье населяли тысячи потерянных душ, обреченных скитаться до самой смерти. Первые существа, которых он повстречал, так живо напоминали брата Николь своими фасеточными глазами, содранной кожей и прозрачными органами, болтающимися снаружи, что мужчина попросту их игнорировал, и несчастные растворялись во мраке, рыдая и хлюпая, безнадежно ища избавления от мук. Сбежав отсюда, Николас был, наверное, счастлив среди неустроенного быта мусорной свалки.