Стимпанк - Пол Ди Филиппо Страница 31

Агассис поморщился. Просьба пришлась не в бровь, а в глаз.

– Я постараюсь развлекать не менее, чем просвещать, сэр.

– Молодчина, ей-богу! А теперь пойдем пропустим по чертовому стаканчику, чтобы скрепить уговор!

Несколько «чертовых стаканчиков» спустя Агассис нетвердым шагом отправился домой.

То, что желудок он опустошил через перила восточно-бостонского парома, не пробудило в нем желания спуститься к ужину.

Тем не менее он заставил себя сесть во главе стола. Не пристало главе ученого сообщества уклоняться от исполнения своего долга. К тому же он всегда побаивался бунта Дезора, если покажется, будто его хватка на вожжах правления слабеет.

Эта важная птица появилась в столовой уже после того, как остальные домашние, включая Цезаря, сели. (Агассис не потерпел присутствия за столом Дотти и изгнал ее к Джейн на кухню.) За Дезором вошел его кузен Мориц.

Мориц Дезор оказался пухлым коротышкой, одетым на манер Красавчика Бруммеля [60]. Едва кузен его представил, как Мориц плюхнулся на стул и тут же набросился на вареный картофель с петрушкой.

За все время ужина жевать Мориц перестал лишь однажды, когда взялся напыщенно разглагольствовать о последних интеллектуальных веяниях Парижа.

– Вы не читали Маркса, профессор? И еще называете себя образованным человеком! Это – гений! Вероятно, самый взрывоопасный мыслитель нашего времени. Я просто проглотил его «Misere de la philosophie» [61]. Сейчас он работает над еще более захватывающим трудом, и ему помогает соавтор Фридрих Энгельс. Полагаю, вы и о нем не слышали? Так я и думал. Они назвали его «Манифест Коммунистический партии». Когда он будет опубликован, придет конец власти богатства и привилегий, всех аристократов, наследственных или самозваных, а также их прихвостней вроде вас.

Агассис бухнул кулаком по столу так, что столовые приборы сплясали тарантеллу.

– Довольно, мистер Дезор! Я не заискиваю перед богачами, я человек науки, а это призвание более высокое, чем вы, кажется, способны себе представить. Если вам действительно претит то, как я зарабатываю на жизнь, не понимаю, почему вы столь вольно наедаетесь за моим столом.

– Любая собственность – кража, и брать у богатых – не преступление.

– Вздор! Вы вольны швыряться силлогизмами, как Фома Аквинский, но предупреждаю вас – и вас, Эдвард, тоже, – что, если вы хотите здесь остаться, прошу не дерзить и проявлять толику уважения к вашему хозяину.

Мориц пробормотал что-то, подозрительно похожее на «Apres moi, le deluge» [62], но Агассис это спустил. Вставая из-за стола, швейцарский ученый сказал:

– У меня был трудный день, я получил тревожные известия из дома и прошу извинить, если я лягу рано.

Выслушав сочувственные пожелания доброй ночи своих четырех помощников, Агассис вышел. В коридоре его нагнал Цезарь.

– Луи, я бин как будто понять, где может шкрыфаться Т'гузери…

– Прошу вас, Якоб, подождите с этим до утра.

– Ja-ja. И шпи крепко, и штреляй метко.

– Спасибо.

В середине ночи Агассис проснулся от странного, но приятного ощущения. После минутного раздумья он установил, что оно вызвано применением чьего-то ротового аппарата к его детородному органу.

Боязливо опустив руку вниз, он нащупал знакомую косу Джейн и расслабился.

Кончил он в высшей степени удовлетворительно, не помешало даже то, что перед его внутренним взором мелькнуло лицо Цецилии.

Когда Джейн уютно устроилась с ним рядом, Агассис решился спросить:

– Вы никогда раньше этого не делали, милая. Где вы научились…

И осекся.

Он сам заподозрил ответ.

Но не желал подтверждения своей догадке.