Фактор жизни - Джон Мини Страница 31

* * *

— Безвкусно, не так ли?

В воздухе чувствовался запах ладана. Стены были украшены движущимися узорами темно-бордового цвета; изображение, нарисованное одной непрерывно движущейся линией, повторялось через регулярные промежутки.

— Я видел залы и получше, — сказал Том, удивляясь сам себе.

Рядом с замысловатой скульптурой, образованной из переплетенных черных и серебристых лент Мебиуса и поверхностей Кляйна, стоял молодой человек. Он был примерно на два стандартных года старше Тома. Белокурые волосы, аккуратное изящное лицо, глубокие серые глаза. Он глубокомысленно постучал по скульптуре ногтем.

— Извините! — легко выдохнул Том, изгоняя из души ненависть.

— Надо починить костюм. — Д’Оврезон поманил пальцем. — Пойдем со мной.

Том последовал за ним в соседнюю комнату. Около кровати лежали множество открытых розовых чемоданов. Сверху был брошен черно-серый комплект одежды с невероятно длинными кружевными оборками.

— Возьми его! — Д’Оврезон бросил костюм на протянутую руку Тома.

Том было поклонился, но костюм шевельнулся и заскользил по его плечу вверх, кружевные оборки обхватили горло, начали сжиматься. Д’Оврезон потянул костюм за рукав и сильно шлепнул по нему. Костюм упал на пол, будто оглушенный.

— Пусть изменят микроволновые операционные коды.

— Э-э… Хорошо, сэр.

— Пожалуйста, не зови меня… Хотя это не важно. Только проследи за костюмом.

Злясь на себя, Том засмеялся.

— Он будет вещественным доказательством?

— А у тебя, я вижу, сильный характер. — Д’Оврезон приподнял одну бровь. — Могу я спросить…

Однако в этот момент зазвучала негромкая музыка, и он отвернулся.

Она появилась на голографическом дисплее над скульптурой: бледная и красивая, белокурые локоны замысловато перевязаны белым шелком.

— Привет, Корд.

— Сильвана. — Д’Оврезон изящно поклонился, но на губах у него заиграла сардоническая усмешка.

«Дочь леди Даринии», — узнал Том.

— Сегодня вечером Старый Драго выступает с чтением «Старшей Эдды» на земном древнескандинавском языке. Вы слышали об этом?

— Я только что приехал, — д’Оврезон выдавил кривую улыбку. — И как-то упустил это из виду.

— Вы знаете, как стихи воздействуют на людей?

Д’Оврезон отрицательно покачал головой. Том, стоящий сбоку от него, подсказал:

— Аллитерация. Не совсем правильный термин, но…

Воспользовавшись намеком, д’Оврезон начал нараспев вспоминать:

— Плавал плот перед плотиной, плыть хотел к Гнилому морю.

— Ну, хорошо. — Сильвана улыбнулась. — А что вы скажете по поводу соревнований сегодня вечером?

Д’Оврезон скрестил на груди тонкие руки:

— Для меня это окажется слишком суровым испытанием.

— Но если бы вы взяли меня…

— …тогда стремление леди Даринии к сватовству было бы удовлетворено. — Д’Оврезон подмигнул Тому. — К тому же вы смогли бы не ходить на «Эдду».

— О-о-о! Тут Томас Коркориган? Как твои дела?

Том был пригвожден к месту. Он почувствовал, как краска залила его лицо.

«Она помнит мое имя», — поразился он.

Постоянная острая боль в левой руке на мгновение пропала.

— Э-э, хорошо… Спасибо.

Боль тут же вернулась. Но Тома бросило в жар от смущения, а не от боли.

Тем временем голограмма девушки снова повернулась к д’Оврезону:

— Приходите, Корд. Спасите меня от скуки, пожалуйста.

— Хорошо…

Сильвана показала маленький переливающийся фиолетовый кристалл, с молочными прожилками.

— Это мой единственный шанс рассказать вам последний парадокс Галдрива.

— Весьма смахивает на шантаж.

* * *

После того как изображение леди Сильваны исчезло, лорд д’Оврезон повернулся к Тому:

— Ты не знаешь, где будет проходить чтение стихов?

— В галерее Венелуза.

Терминал был все еще включен, и Том сделал управляющий жест — движение вышло неловкое, так как псевдоразумный костюм был довольно тяжелым, — и топографическая триконка превратилась в существо.

Серые глаза д’Оврезона остались холодными.

— У тебя получилось. Ловко сделано. Том поклонился:

— Я заберу костюм…

— Подожди минуту, пожалуйста. — Улыбка заиграла на тонких губах д’Оврезона. — Не пойми превратно… Ты, старина, не в моем вкусе… Но я хотел бы, чтобы ты сопровождал нас сегодня вечером, если сможешь.

— Конечно.

— И исполнял обязанности сопровождающего. Я уверен, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Ага. — Том невольно улыбнулся в ответ. — Значит, не только леди Дариния строит планы относительно вашего будущего.

Д’Оврезону нравилось, что Том говорил так свободно.

— Скажем, мне нужен телохранитель… По рукам?

Том кивнул, что вообще говоря было нелепым, ведь молодой лорд мог просто ему приказать.

— По рукам.

Том, кланяясь, собрался было уйти, но д’Оврезон опять остановил его. Розовый чемодан развернулся при приближении д’Оврезона, и молодой лорд вытянул оттуда маленький белый предмет.

— Посмотри, Том, кажется, тут то, что надо? Это — подарок для леди Сильваны. — Он держал триконку. — Что ты об этом думаешь?

Сделанная из твердого материала, триконка потеряла утонченность голограммы, но ее смысл был ясен: Это утверждение ложно.

— Уверен, что миледи оценит ее вещественность, — сказал Том. И подумал: «Он хочет, чтобы я идентифицировал ее как парадокс Епименидеса».

Но сдержанность Тома, казалось, только развлекала д’Оврезона.

— Ладно… Ты узнаешь материал? Том кивнул:

— Это — сурьма.

Оба ни с того ни с сего вдруг улыбнулись.

— Неплохо придумано, милорд, — Том поклонился.

— Возможно, и так, — д’Оврезон ответил ему еле заметным поклоном. — Послушай, Том! Я бы предпочел, чтобы наедине ты называл меня Кордувен.

* * *

Статус слуги гамма-класса давал Тому право на ограниченный доступ к Сети Родословных. Вернувшись на кухню, он начал изучать родословные древа, пока на экране не высветился один из узлов. Триконка, представляющая этот узел, медленно вращалась.

Оракул Жерар д’Оврезон.

Ошибки нет.