Тринадцатая реальность - Геннадий Ищенко Страница 31

— Много вы здесь не увидите, — сказал сосед. — С вами ещё не беседовали?

— Обещали завтра, — ответил я. — Вы сейчас не заняты?

— Отработал и пообедал. Жена у подруги, а детьми мы пока не обзавелись. Идите сюда, чтобы не перекрикиваться. Позвольте представиться, Николай Алексеевич Дроздов. Я работаю здесь инженером.

— Алексей Мещерский, — ответил я. — Не кончал ничего, кроме гимназии. Отчество называть?

— Знакомая фамилия, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Сюда почти каждый день завозят газеты. Я не читал вашей статьи, князь, но в газете «Ермак», да и в других, пересказывали содержание. Вы сделали очень большое дело. Поэтому здесь?

— Почему вы так решили? — спросил я.

— Сюда не попадают просто так, — объяснил он. — В основном здесь живут те, кто полезен хозяевам, но кое-кого просто укрыли. Ваша полезность из-за молодости и отсутствия образования под большим вопросом, а вот укрыться после такого не помешает. Хотя я бы на вашем месте уехал куда-нибудь на Восток. Здесь вы застрянете очень надолго. Когда есть интересная работа, ограничения переносятся легче, но это не ваш случай.

— Я найду чем заняться, — сказал я. — Николай Алексеевич, не расскажете об этом городке то, что не увидишь при беглом осмотре? Или это секрет?

— Здесь масса секретов, но не от вас, — ответил он. — Никого из нас не выпустят до самого конца, поэтому от вас почти ничего не будут скрывать. Кое-что является секретом, но об этом вам скажут завтра. Давайте зайдём в дом, там и поговорим.

Мы вошли в точно такой же дом, как и у нас, но, в отличие от нашего, здесь хорошо обжились.

— Давно здесь живёте? — спросил я, рассматривая красивые фарфоровые статуэтки.

— Пятнадцать лет, — ответил он. — Меня сманили сюда через два года после окончания университета. Я третий сын в семье, и ещё есть две сестры, так что моё отсутствие не очень заметно, тем более что мы переписываемся. Конечно, приходится врать. Женился я здесь три года назад.

— А где венчались? — спросил я. — Я не заметил церкви.

— Есть здесь церковь, но не в нашем городке, а в промышленном.

— Это тот, который мы проезжали по пути сюда?

— Здесь три городка, князь, — сказал он. — В нашем живут учёные, инженеры и администрация, ну и, конечно, их семьи. Так сказать, белая кость. В промышленном городке, который размерами побольше, живёт мастеровой люд из ссыльных и тех, кто попал сюда по найму. В третьем уголовные людишки, он дополнительно огорожен и тщательно охраняется. А то, о чём вы говорили, — это промышленная зона.

— Не бегут? — спросил я.

— Как здесь можно бежать? — сказал инженер. — Видели изгородь? А у уголовных стоят вышки, которые освещают периметр. Конвойных набирают из староверов. Страшный и жестокий народ. Они и нас не считают за людей, а уголовные для них хуже дерьма. Были попытки побега, как же без этого! Так вот, бежавших поймали и скормили собакам, собрав перед этим уголовных на плацу. Больше таких попыток не было.

— Как сюда попадает столько уголовных? — удивился я.

— Всё очень просто, — ответил инженер. — Сюда никого не везут насильно, даже их. Большинство тех, кого вы увидите, в империи отправили в бессрочную каторгу. Они мерзавцы и полностью заслужили наказание. Таких в Сибири, почитай, двести тысяч, поэтому никто не заметит убыли, а у хозяев крепкие связи с полицией. Ну и взятки дают, само собой. А уголовным здесь живётся намного лучше, чем в казённых лагерях. Казармы чистые и тёплые, без насекомых, одежда и питание нормальные, да и на работе не морят. Они у нас не загнутся от чахотки, а в казённых лагерях каждый год хоронят сотнями. Уголовные работают на строительстве, здесь всё построено их руками. Дешёвая и неплохая рабочая сила, и нет опасности разглашения, только морока с охраной.

— А вольнонаёмные?

— Эти из ссыльных. Их в ссылке выкупают у надзирателей и заносят в списки умерших. В Сибири не хватает рабочих рук, поэтому так поступают многие, а начальство закрывает глаза, особенно если получает мзду. Наши берут не всех подряд, а с разбором. Нужны такие, из кого можно быстро подготовить рабочих. Им обещана свобода и право вернуться в центральные губернии, и я уверен, что обещанное выполнят.

— Интересно, из каких источников это финансируется? — спросил я, не слишком рассчитывая на ответ.

— Передо мной не отчитываются, — пожал он плечами, — но мы и сами над этим думали, да и слухи ходят. Этот лагерь не один, просто он самый большой, а остальные намного меньше и расположены в глуши, где-то далеко на востоке. Говорят, что там есть тайные прииски. Лично я в это верю. Располагая большими деньгами и связями в полиции и жандармерии, можно устроить и не такое. Есть мысль, что частично в нас вкладывается казна, ну и пожертвования сторонников.

— Я не понял насчёт казны. Не поясните?

— Обычный приём казнокрадов, — ответил инженер. — Пишут на бумаге расходы на то, чего не существует. Если трудно проверить или проверять не будут, это безотказный способ. Представьте, что кто-то провёл через казну строительство и содержание каких-то лагерей. Их в Сибири очень много, и большинство находится у чёрта на куличках. Записали три лагеря, а построили только один, поставив его начальником верного человека или купив с потрохами присланного казной. Деньги забирают на свои нужды, а проверяющих, если они будут, везут в один построенный лагерь. Проверяющие меняются, дорогу хрен запомнишь, а все эти лагеря ничем не отличаются. Ну а если не повезёт, с проверяющим может случиться несчастье. Увы, все мы смертны! Есть и другие способы привлечь деньги, но какая вам разница, откуда средства, если они есть? Во всём этом одно слабое звено — люди. Но если вы правильно их подбираете и умеете заинтересовать, можно в тайге выстроить столицу и о ней не узнает никто лишний.

— Непонятно, — сказал я. — Обладая такими возможностями, никак не препятствовать…

— А как вы себе это представляете? — перебил он меня. — Нужно менять династию и окружение императора, потому что полумерами ничего не сделаешь. И устранять нужно физически, а не просто прогнать от трона. Это не так трудно сделать, но что дальше?

— Хотите сказать, что этому не будет поддержки? — спросил я.

— Сейчас уже могут поддержать, — ответил он, — а раньше такой поддержки не было бы. Все сословия воспитываются в духе преданности императору, а то, к чему всё шло, видели очень немногие. Народу были выгодны займы и западные инвестиции. Много ли людей думают на большой срок? Займы хороши, когда низкий процент и сможете их вернуть, а иностранные инвестиции для империи однозначно зло, по крайней мере в тех масштабах, в которых они были. Ну понастроили у нас французы шахты и заводы, так они нам не принадлежат, и почти вся прибыль им же и уходит! И в чём для нас выгода? Развиваться нужно, используя свой капитал. Мало у нас было возможностей? Ладно, что об этом говорить. Хорошо, сбросили вы династию и посадили другую, хотя я не верю, что такое прошло бы без внутренних распрей и большой крови. И что дальше? Отказаться от обязательств по займам, да ещё национализировать иностранные активы? Вас не поняли бы у нас и не простили бы в Европе. В самом деле, как можно брать в долг и не отдавать или отнимать чужую собственность? Смахивает на грабёж. А потом к вам пришли бы ограбленные и привели с собой свои армии. Выстояли бы вы с такой ситуацией в стране, когда на вас навалятся все ведущие державы? Я даже представить не могу, к чему привела бы эта война.