Учитель и ученик - Клаудия Грэй Страница 31

Квай-Гон стоит в пещере. Вокруг него поблескивают оранжевые кристаллы, отражая свет, источник которого ему не виден.

Затем кристаллы темнеют, становятся красными – как будто от огня ситхов.

Он слышит крик. Нет, крики. Но больше не видит кристаллов, потому что пещера стала белой. Величественной, с золочеными стенами и стеклянным потолком, за которым видно небо. Под ногами – плитки цвета ночной синевы.

А впереди он видит черно-белое изображение светового меча, занесенного над лицом принцессы Фэнри.

«Хранитель Неба!» – восклицает кто-то. Квай-Гон ищет того, кто это сказал; ищет хоть что-нибудь знакомое и понятное… но тщетно.

Другой голос вскрикивает в ужасе, когда меч наносит удар. Он слышит, как где-то далеко чей-то голос очень спокойно произносит: «Даже джедаи могут пасть…»

* * *

Квай-Гон резко проснулся. Используя традиционные упражнения, он замедлил дыхание и сердцебиение, вернув спокойствие своему физическому телу. Большинство снов после пробуждения быстро забывались, но этот становился лишь четче.

Не было никаких причин видеть во сне ситхов. Никаких причин бояться, что кто-то со световым мечом сорвет церемонию подписания договора. И, конечно же, клинок Раэля всегда готов защитить Фэнри. Никаких причин полагать, что Орден джедаев когда-либо падет.

И все же сон потряс его, как мало какой другой. Он казался… более чем реальным.

Вещим.

Мистики древних времен желали познать грядущее. Они видели сны, похожие на этот, – сны, которые они перерабатывали в таинственные «предсказания», на самом деле ничего не предсказывавшие. Так всегда считал Раэль. Так установил Дуку. Так четверть века твердил себе Квай-Гон.

Но сейчас, сидя на широкой кровати, он не мог поверить в эту удобную, рациональную интерпретацию. Он чувствовал, что видел нечто такое, чему действительно суждено сбыться.

Но что именно?

* * *

Аверросс лежал в своей постели, разглядывая роскошный орнамент на потолке. За прошедшие годы все в этих покоях было приспособлено для его личного комфорта: простые старые стулья, одежда, сваленная в удобные кучи, такого рода вещи, – и лишь с потолком он ничего не мог поделать. Потолок постоянно напоминал о том, что он находится во дворце.

Надо было попросить, чтобы в покои принесли бутылку какого-нибудь хорошего пойла. Например, кореллианского эля или «Девятого вала». Но сейчас уже поздно, как бы ни хотелось опрокинуть стаканчик-другой. Впрочем, не то чтобы ночка выдалась плохой…

– Раэль? – послышался за дверью голос Квай-Гона Джинна. – Можно с тобой поговорить?

– Квай-Гон? – Аверросс соскочил с кровати, нашаривая халат. – Пару сек!

Но для тех, кто жил в Храме джедаев – по сути, общежитии, – приватность была скорее абстрактной идеей, чем реальностью. Аверросс помнил, что когда-то и сам так считал. Поэтому не мог сердиться на Квай-Гона, который просто взял и вошел.

Он только смутился.

– А, – сказал Квай-Гон, глядя на женщину в постели Аверросса. – Простите за вторжение.

– Селби как раз собиралась уходить, – пообещал Аверросс. Что, между прочим, было правдой: она уже успела натянуть сорочку, несмотря на все упрашивания Раэля. Тем не менее Селби наградила его сердитым взглядом: наверное, предпочла бы более любезное представление.

«Она понимает, в чем неловкость ситуации, – напомнил себе Аверросс, накинув на Селби плащ и проводив к двери. – Скоро остынет».

А если не остынет… что ж, для обоих это был всего лишь вопрос удобства. Она найдет себе кого-нибудь еще, и он тоже.

После того как Селби вышла, рассерженно вскинув голову, у Аверросса больше не осталось повода избегать взгляда Квай-Гона. Лицо гостя было, как всегда, непроницаемым, но как только дверь за Селби закрылась, Джинн сказал:

– Совсем, что ли, забыл, кто ты такой?

Аверросс засмеялся:

– Ой, да ладно. Как будто ты никогда не…

– Речь не о том, что было в моем прошлом, – отрезал Квай-Гон.

– Вот как? Значит, речь о лицемерии.

– Есть разница, – настаивал Квай-Гон, – между влюбленностью и простым потаканием своей похоти.

– Ну да, есть. – Проклятье. Сейчас бы того самого эля. – Влюбляться… именно это Кодекс джедаев и запрещает. Но простой перепих? Ничего страшного, если это от случая к случаю, как у нас с Селби. Это никак не влияет на мои эмоции, не размывает мою лояльность, ничего такого. Я, может, и нарушил букву закона, но не дух. Ты же на Фелусии разбил дух закона вдребезги.

Квай-Гон напрягся. Его ранили эти слова – а может, воспоминания. Второе, решил Аверросс. Он не жалел, что дал отповедь пустому морализаторству Квай-Гона, но не хотел специально причинять другу боль. Поэтому, вместо того чтобы вспоминать былое или называть давно не звучавшие имена, Раэль перешел к сути:

– Я так понимаю, ты вломился сюда не для того, чтобы застукать местную трактирщицу в моей постели.

– Местную трактирщицу, – пробормотал Квай-Гон. Но он уже переключился на другое. – Я пришел поговорить… поговорить про сон, который мне приснился.

Аверросс фыркнул, раскуривая сигару:

– Серьезно? Ты прибежал ко мне, потому что приснился дурной сон?

Квай-Гон угрюмо воззрился на него:

– Это не был простой кошмар, Раэль. Сон был жутковатый, но не только: он был очень яркий. Пугающе яркий. И, похоже, в нем я видел коронацию принцессы Фэнри.

– Ладно, продолжай. – Аверросс надеялся, что история хоть интересная. Конечно, она в любом случае не стоила нескольких лишних минут с Селби, но приходилось довольствоваться тем развлечением, какое выпало.

– Последовательность событий не ясна. Но посыл был такой сильный… такой тревожный…

– Стой, стой, стой. Ты что, собираешься сказать мне, что становишься… пророком?

Квай-Гон застонал:

– В таком свете, как ты говоришь, это звучит абсурдно.

– Звучит, потому что абсурдно, – ответил Аверросс и снова затянулся.

– Но ты же изучал пророчества. И знаешь, что мистики действительно что-то видели, что Сила говорила их устами.

– Ну да, но это не то же самое, что реально узнать будущее. Видение – это далеко не настоящее пророчество. А те деятели всю жизнь только и охотились на видения. Ты всерьез считаешь, что можешь узнать о будущем больше их? – Аверросс вздохнул.

Беспокойство и тревога Квай-Гона не проходили. «Ничего себе сон», – подумал Аверросс.