Закон охотника - Дмитрий Силлов Страница 30

– Не факт, – покачал я головой. – Любой настоящий ученый безумен настолько, что запросто готов погибнуть вместе со своим неудавшимся экспериментом. А господин академик достаточно безумен для этого. Вот если б можно было разом отключить всю систему охраны объекта, это было бы совершенно другое дело.

– Думаю, это реально сделать, – сказал Краев, посмотрев на академика. – Может, пообщаетесь с Гретой, господин ученый, пока я или Снайпер не пообщались с пиявкой Газира, которая не прочь полакомиться вашей трахеей?

Видно было, как академик аж позеленел от злости. Но деваться ему было некуда.

И он прохрипел:

– Грета, отключить охранный контур.

– Полностью, хозяин? – раздался нежный женский голос откуда-то с потолка.

– Полностью, – дрожащим от ярости голосом произнес Захаров.

Надо же, в моё прошлое посещение лаборатории на озере Куписта Греты вроде еще не было. А может, тогда у академика просто не было повода к ней обращаться?

Вроде ничего не произошло, но я явственно услышал, как в коридоре что-то коротко, глухо, едва слышно прогудело – и снова тишина. С таким звуком обычно вырубаются электрические пушки продвинутых охранных систем, с которыми мне доводилось сталкиваться. А еще вдруг резко расслабились оба киба, до этого напряженно ждавшие команды хозяина. Интересно. Значит, и их нервная система каким-то образом была заведена на искусственный интеллект, ведавший охраной комплекса.

Мы подошли к академику.

Блин, пристрелить бы его, сволочь такую! Но – не могу. Не воюю я со стариками, детьми и женщинами, если они вот прям сию минуту не собираются замочить меня. Сейчас же Захаров был просто жалким старикашкой, переводившим взгляд злобных глаз с меня на Краева и обратно. Наверно, никак не мог решить, кого из нас он больше ненавидит.

– Господин академик, – как можно более мягко сказал я. – Давайте разойдемся мирно, ладно? Вы отдадите Андрею его девушку, освободите моих товарищей и выделите мне две биологические матрицы – нужно оживить кое-кого. И всё это без подлянок и сюрпризов. А мы просто отпустим вас, если вы пообещаете больше не пытаться сделать нас заготовками или поставщиками клеток для ваших инкубаторов.

– Детский сад, – пробормотал Краев. – Он тебе сейчас с три короба наобещает, лишь бы спасти свою задницу.

– Тогда просто дай команду своей пиявке, и пусть она перегрызет ему горло, – пожал плечами я.

– Сам давай, – проворчал Охотник. – Она тебя слушается немногим меньше, чем меня. Первый раз такое вижу, кстати.

– Тогда и не лезь в переговоры, – заметил я. И добавил: – Честно говоря, у меня с пиявками раньше тоже особой любви не было.

– Два идиота-Меченосца, – прохрипел Захаров. – Идеальные боевые машины, которые без Координаторов как торпеды, выпущенные вслепую.

Я аж задохнулся от неожиданности. О как! Стало быть, этот повелитель пиявок с мечами в руках из той же породы, что и я?

– Меченосцы? – не понял Краев. – Это что за звери такие?

– Мы с тобой, – бросил я. – Борцы с нечистью и всё такое. Генетически запрограммированные. Хочешь не хочешь – а борись.

– Хренассе! – удивился Андрей. – То-то у меня всю жизнь ощущение, что всё биологическое дерьмо целенаправленно плывет к моему берегу с целью самовыпилиться. И чем я больше его вычищаю, тем больше его становится.

– Та же фигня, – вздохнул я.

– А Координаторы – это кто?

– Потом расскажу, – отмахнулся я от Охотника. И вновь обратился к Захарову: – Так что насчет моего предложения?

– Согласен, – буркнул ученый.

– Вот и ладушки, вот и хорошо, – сказал я. – Ну что, пошли?

Вместо ответа академик развернулся, гордо выпрямив спину насколько это было возможно в экзоскелете, – и мы пошли, оставив позади обездвиженных и обезоруженных кибов. Краев завладел пулеметом, а я, закинув автомат за спину, прихватил молниемет. Управление странным с виду устройством оказалось интуитивно понятным, не особо отличающимся от пушки Гаусса, и я поставил регулятор мощности импульса на минимум. Если академик решит что-то учудить, коротну его профилактическим разрядом.

Но Захаров вел себя примерно. Не спеша шел вперед, не говоря ни слова. И как он ориентируется в этих коридорах, одинаковых, словно широченные водопроводные трубы? Поворот, еще поворот, следующий… Лифт.

– Не понял, – сказал я, когда академик нажал на кнопку вызова.

– Комплекс многоуровневый, – сухо пояснил Захаров. – Мы находимся на минус третьем этаже, в блоке секретных исследований. Нам нужно подняться наверх, в автоклавную номер семь, где хранятся особо ценные исходники. Надеюсь, вы не против?

– Не против, – слегка напряженно ответил Краев.

Видно было, что ему не нравилось происходящее. Мне – тоже. Когда всё слишком просто, это значит – или мы не в Зоне, или, как в бородатом анекдоте, скоро начнется. Но пока всё шло так, как хотелось. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Лифт бесшумно доставил нас наверх, и опять начались коридоры. Академик шел неспешно, да и сложно в его возрасте бегать оленем, будучи вдобавок запакованным в штурмовой экзоскелет. Хотя со спецприводами, увеличивающими мускульную силу раз эдак в десять, мог бы и побыстрее шагать.

Подумал я поторопить академика – и не стал. Ну его нафиг. Разобидится вконец, сядет на пол, скажет: «Хотите – убивайте, вообще никуда не пойду». И что с ним делать? Пока он в экзо, с места его не сдвинуть, достать оттуда нереально. Только и останется дать команду пиявке перегрызть ему горло. Но я на это не пойду, Краев, думаю, тоже. Поэтому пусть себе гордо вышагивает, фиг с ним, лишь бы привел куда надо.

И он привел.

Дверь в автоклавную была мощная, бронированная, с кучей секретов. Не во всяком банковском хранилище такая стоит. Но академик лишь толкнул ее рукой, и она бесшумно отворилась. Ну да, охранный контур вырублен полностью, а значит, и двери разблокированы. И нормально. Хоть тут время не терять на отпирание эдакой махины, которая в нормальном режиме наверняка открывалась с вводом кода, считыванием сетчатки и тому подобными шаманскими плясками.

Захаров не обманул.

Это и правда была автоклавная, половина площади которой была заставлена уже знакомыми мне стеклянными гробами. Насмотрелся я на них, ни с чем не спутаю. Остальное пространство зала занимали приборы различных размеров, разобраться в предназначении которых глупо было даже пытаться.

Мы подошли ближе.

В автоклавах лежали люди. Вернее, не совсем так. Сталкеры. Так точнее будет. На Большой земле нас людьми не считают. Мутантами скорее. И, думаю, правильно делают. Те, кто исходил зараженные земли вдоль и поперек, это уже не люди. А уж те, к кому приклеился ярлык «легенда Зоны», – и подавно.

Я знал их всех поименно. И однажды даже видел в похожем положении, в зале Монумента под Саркофагом. Эдакое дежавю. Тогда мне удалось спасти их всех. Надеюсь, и сейчас удастся.