Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 1. Отщепенец - Генри Лайон Олди Страница 30

Шестнадцать минут. Ещё шестнадцать минут и три секунды.

– Мы сорасцы! А вы – расисты!

– Сорасцы они! Вы ещё поцелуйтесь!

– Как у вас говорят? Скатертью доро́га?!

– Так говорят на диком Сечене. А мы с просвещённого Ларгитаса…

– А мы с Чайтры! С матери-Чайтры!

– Разуйте глаза! Мы на Хиззаце, а не на вашей матери Чайтре. Значит, в равном положении… Нет! Конечно, не в равном! Нас госпожа Джутхани, между прочим, любезно пригласила в дом. А вы вломились без спросу!

– Мы не вламывались! Дверь была открыта!

– Открыта, да не про вашу честь! Ну-ка, угадайте с трёх раз: над кем висит статья о незаконном проникновении?

– Чушь! Абсурд!

– Висит-качается! Один звонок в полицию – и…

Четырнадцать минут. Тринадцать минут и двадцать шесть секунд.

Хиззацскую полицию Трепач упомянул с умыслом. Пусть брамайны трижды подумают, прежде чем нарываться. Кому нужны проблемы с местными, насквозь продажными блюстителями порядка? Он мог распинаться сколько угодно, что и намерен был делать до победного конца. Вон, даже Франт раздумал лезть первым в драку, и правильно, молодец…

– Она не станет…

– Станет…

– Заткнитесь! Все!!!

Трепачу показалось, что «слизняк» разросся и двойной пробкой забил ему оба уха. Пронзительный вопль Красотки оглушил бы кого угодно. Оконное стекло, и то дрогнуло, задребезжало.

– Мой сын, – внятно, как единое слово из двух слогов, произнесла женщина. Её голос неприятно звучал в воцарившейся тишине. – Мой сын действительно жив? Вы не лжёте?

– Да! – выдохнули конкуренты хором.

– Где он? Что с ним?!

– Отвечай, сорасец! – перехватил инициативу Трепач. – Давай, колись!

Он устремил обличающий перст на ближайшего брамайна. Тот замялся: похоже, он знал ещё меньше ларгитасцев. Начальство везде одинаково: результат требует, а на информацию жмотится.

– Видите, госпожа Джутхани? Слышите?! – Трепач развивал успех. – Что они знают о вашем сыне! Ни-че-го! Только и могут, что подслушивать за дверью, а потом повторять, как попугаи! Поддержка? Да она гроша ломаного не стоит, их поддержка!

Десять минут, тридцать две секунды.

– Демагоги! Давят на дешёвый патриотизм. Сына они вам не вернут, в отличие от…

Перестарался, болван. Перегнул палку. Нельзя было трогать патриотизм.

Болотный сумрак взорвался вихрем стремительных движений. К счастью, Франт, молчаливый пижон Франт был начеку. Франт ждал, надеялся – и дождался! Легко нырнув под могучий, вне сомнений, нокаутирующий крюк с правой, он хлестнул Суреша ладонью по глазам, пнул в колено Амрита, ринувшегося на помощь напарнику – и заплясал, затанцевал: уходы, финты, сбивы. В те редкие минуты, когда Франт не подпирал стену, у него прореза́лся уникальный талант: ни на мгновение не оставаться на одном месте. Удары брамайнов во Франта не попадали или приходились вскользь. При этом он каким-то фантастическим образом, как газ в бутылке, ухитрялся занимать собой всю комнату без остатка, не позволяя Сурешу с Амритом приблизиться к Трепачу, а главное, к Красотке. Последнюю Трепач без промедления затолкал обратно в дальний угол – сиди тихо! – и закрыл собой. Выхватил из кармана парализатор: компактный, но мощный «Коматоз», четвёртое специальное значение. Пустить его в ход Трепач не мог, опасаясь зацепить Франта, но мало ли, как сложится судьба?

Франт отступил на шаг, другой.

Воодушевленные брамайны удвоили усилия – и проморгали момент, когда в руках у Франта возник стул, к которому он, собственно, и подбирался. Расклад сил в этот миг изменился куда радикальнее, чем предполагали смуглые работники службы поддержки соотечественников. Трепачу доводилось видеть, на что способен Франт со стулом в руках, и всякий раз это было чрезвычайно поучительное зрелище.

Взмах, ещё взмах. Перехват.

Твёрдые «рога» ножек с деревянным стуком бодают Суреша в грудь, отшвыривают прочь. Спинка на возврате в хлам разбивает нос Амрита. Брызжет кровь. Взмах, проворот. Левая рука Амрита повисает плетью. Ноги Суреша, подбитые стулом, взлетают к потолку, как у записной балерины. С диким, вовсе не балетным грохотом брамайн падает…

Спиной – нет, задницей, чья чувствительность превосходила самые чуткие приборы, Трепач уловил движение. Бросив косой взгляд через плечо, он успел заметить, как исчезает в узком проёме краешек голубого сари. Чёрный ход! Вторая дверь, будь ты проклята! Дав клятву неделю – месяц! – есть себя поедом за преступное ротозейство, Трепач рванул по тёмному, заставленному барахлом коридору вдогон за беглянкой. Его подстегивал Паучий рык в ухе: «Олух! Бабу держи, бабу!» На бегу он снёс штабель картонных коробок, запнулся о какую-то хитровывернутую железяку, кубарем выкатился на тесный задний двор: глухие заборы по бокам, впереди – мусорные баки…

В проулке за баками мелькнул клочок неба.

Трепач вскочил на ноги, сгоряча пробежал пару метров – и едва не упал: резкая боль пронзила колено навылет. Хорошо, успел схватиться за край мусорника. Пластик был горячим и скользким.

– Чёрт! Нога!..

Из чёрного хода вылетел растрепанный Франт без стула. Глаз у напарника заплыл, на скуле багровела ссадина, но в остальном Франт был готов к употреблению.

– За ней!

Трепач ткнул рукой в проулок, где скрылась брамайни.

Франт кивнул, доставая что-то из кармана. На лету Трепач поймал второй парализатор – такой же «Коматоз», как у него самого. Пояснений не требовалось: брамайны ещё в игре. К счастью, стрелял Трепач лучше, чем дрался.

– Веду, – сообщил Паук.

Это он Франту, сообразил Трепач. Похоже, Паук успел понатыкать «глазков» в окру́ге или подключился к системе уличных камер. А может, запустил муху-дрона.

– Прямо… направо…

Трепач присел за мусорными баками, стараясь не тревожить пострадавшее колено. Ждать пришлось недолго. В первого брамайна – кажется, Суреша – он влепил два разряда из обоих «Коматозов» сразу. Брамайн рухнул замертво: во двор, лицом вниз. Увы, отставший напарник Суреша оказался расторопней – он захлопнул дверь, укрывшись от выстрелов. Трепач выругался сквозь зубы. Снаружи дверь была обита толстой жестью. Дерево или пластик не защитили бы Амрита от «Коматоза» – Трепач выставил парализаторы на разряд полной мощности.

Другое дело – металл.

Дверь приоткрылась – на пару сантиметров, не больше – в щели сверкнуло, и Трепач, охнув от боли в колене, едва успел укрыться за баками. У Амрита тоже нашёлся парализатор. Баки пластиковые, но если полные, защитят. Пятьдесят на пятьдесят, и это ещё смотря что внутри.

А не дай бог, пустые…

Меньше всего Трепачу хотелось ставить эксперимент на собственной шкуре. Он перевёл правый «Коматоз» в панорамный режим. Шанс? Хорошо, назовём это шансом. Оттолкнувшись от бака здоровой ногой, Трепач выкатился на открытое пространство, перевернулся на живот и до упора вдавил спуск правого «Коматоза», одновременно наводя на дверь левый. Попасть направленным лучом в узкую щель с первого раза он не рассчитывал. Но «размазанный» панорамный разряд – другое дело. Да, панорама не вырубает сразу. Наполняет мышцы тяжестью, замедляет движения, навевает сонливость…