Командарм. Позади Москва - Олег Таругин Страница 30

ПТОП под командованием младшего лейтенанта Маркушева располагался с левого фланга, на самом краю условной двухкилометровой дуги, обращенной вершиной назад. Позади позиций находился лес, так что удара в спину можно было не опасаться, по крайней мере, до тех пор, пока фашисты, не сумев с ходу прорвать линию обороны, попытаются обойти артиллеристов с тыла. Не танками, понятное дело, а послав в лес пехоту. Но этим должны были заняться обеспечивающие охранение бойцы 282-го стрелкового полка, траншеи которого охватывали каждый из трех опорников наподобие подковы. Правый фланг прикрывала небольшая безымянная речушка, по счастливой случайности имеющая достаточно крутые берега, совершенно непреодолимые для бронетехники. Да и зарядивший дождь за полдня превратил ее берега в труднопроходимое даже для пехоты болото. Ну, а сунутся – попадут под фланкирующий огонь, поскольку много времени, чтобы развернуть пулеметы, красноармейцам не потребуется.

Это если еще про обильно усеивающие и лесную опушку, и берег противопехотные мины не вспоминать, зря, что ли, саперы старались, всю ночь ползая на карачках по грязюке?

Центральный же ПТОП, позиции которого как раз и располагались на вершине вогнутой дуги, должен был вступить в бой последним. Именно поэтому его орудия и были замаскированы особо тщательно. Сначала втянувшиеся на поле танки попадут под кинжальный фланговый огонь, а когда развернутся в сторону опасности, подставят борт линейно расположенным ПТО, дистанция до которых как раз окажется идеальной для прицельной стрельбы…

– Ну, тарщ лейтенант, командуйте, что ль? – страдальческим голосом простонал наводчик. – Метров десять уж гада веду, аж палец чешется!

Маркушев прикинул дистанцию, вроде нормально, фашисты втянулись, куда следует, подставив советским пушкам бортовые проекции. Пора? Да пора, конечно, чего ждать-то?!

– Огонь!

Бум!

Сорокапятка подскочила на губчатых колесах, сошники впечатались во влажную глину. Полетела на землю выброшенная дымящаяся гильза с почерневшей от жара горловиной. Бобышев пнул латунный цилиндр в сторону, сноровисто пихнув в казенник новый патрон. Угодившая в лужу горячая гильза окуталась облачком пара. Деловито доложил:

– Бронебойный. Заряжено.

Впрочем, младший лейтенант его не слышал, до боли вжимая в глазницы обрезиненные окуляры бинокля. Промажут – или? Или! В смысле, не промазали. Выбросив небольшой фонтан искр, полуторакилограммовый бронебойно-трассирующий вошел в борт ближайшей «четверки» практически под прямым углом. Оказавшегося на пути снаряда пехотинца изломанной куклой отшвырнуло в сторону. Андрей не знал, куда именно целился Степанчук, но попал хорошо, прямиком в МТО, на полметра позади башни.

Танк дернулся, теряя ход, и, проехав еще полдесятка метров, остановился уже окончательно, густо дымя разбитым двигателем. С брони посыпался десант, торопливо залегая. Двое немцев, подхватив раненого камрада под мышки, потащили его за бронемашину, младлей видел, как болтается запрокинутая голова и волочатся по грязи оторванные по колени ноги.

Угловатая башня начала разворачиваться в сторону артпозиции, и Маркушев внутренне похолодел: с полукилометра немецкая семидесятипятимиллиметровка их начисто с землей перемешает!

– Федя!!!

– Не мешай, командир, без тебя вижу… – не отрываясь от панорамы, огрызнулся наводчик. И выстрелил, не дожидаясь команды.

Звонкое «бум» сорокапятки – и следом гулкий удар взорвавшегося боекомплекта. Несколько мгновений лейтенант глядел на кувыркающиеся в воздухе башенные люки и еще какую-то изломанную железяку, видимо, вырванный взрывом верхний броневой лист, затем шумно сглотнул. Вон оно как, оказывается, выглядит, когда в танке боеукладка взрывается! А то говорили «башню напрочь срывает»… и ничего ее, получается, и не срывает, как стояла, так и стоит, разве что скособочилась слегонца…

– Осколочный. Заряжено, – невозмутимо отрапортовал Бобышев, даже не догадывающийся, какая опасность им только что угрожала. Ни времени, ни возможности глазеть по сторонам у него не имелось – да и что б он мог рассмотреть без оптики с полукилометрового расстояния?

– Федя, дай по пехоте. Следом заряжай бронебойный.

– Даю. – Степанчук подкрутил маховички точной наводки.

Бум!

Сорокапятимиллиметровую гранату 53-О-240 нельзя назвать особенно мощной – при разрыве она дает всего сотню осколков, сохраняющих убойную силу на полутора-двух десятках метров, но залегшим позади подбитого танка пехотинцам хватило. Двоих, между которыми она и взорвалась, убило сразу, еще нескольких покалечило и оглушило. Уцелевшие торопливо убрались за постепенно разгорающийся панцер.

Одновременно открыли огонь и другие орудия размещенных по флангам опорных пунктов. Прежде чем гитлеровцы поняли, откуда в бортовую проекцию прилетают смертоносные подарки, артиллеристам удалось уничтожить или подбить почти десяток танков, заодно проредив осколочно-фугасными поддерживающую атаку пехоту. После чего фрицы спешно отступили, даже не попытавшись вытянуть с поля боя поврежденные машины или эвакуировать раненых.

Что это означает, младший лейтенант Маркушев вполне представлял, поскольку инструктаж помнил назубок: артподготовку по разведанным координатам, разумеется. И хорошо еще, что только артподготовку, а не авиационный налет: да здравствует до колик надоевший дождь и низкие тучи, не оставлявшие фрицевским летунам ни малейшего шанса! Поскольку пикировщики вряд ли промахнулись бы мимо позиций, прекрасно различимых сверху, как их ни маскируй…

И потому Андрей, практически не колеблясь, отдал приказ укрыться в заранее отрытых под ближними деревьями опушки щелях. Сняв панорамы и зачехлив стволы и казенники загодя приготовленным брезентом, бойцы покинули позиции. Следом оттянулись к лесу и пехотинцы, получившие аналогичный приказ. Вовремя, первые снаряды ударили, пока еще не слишком прицельно, уже минут через пять. Пристрелявшись, фрицы начали долбить всерьез, пытаясь нащупать капониры русских артиллеристов.

Глядя с безопасного расстояния на вздымающиеся над землей кусты разрывов, младлей с бессильной яростью сжимал кулаки: если хоть один фугас, судя по ощущениям, калибром никак не меньше полноценных ста пятидесяти миллиметров, упадет на их позицию, все, воевать дальше станет просто нечем. Как немцев останавливать? Одними ПТР да гранатами много, скорее всего, не навоюешь…

Впрочем, пронесло: по родному ПТОПу попало всего две гранаты, и те достаточно неприцельно. Маскировку, конечно, снесло напрочь, да и одну из пушек перевернуло на бок, но это еще ничего, считай, свезло, расположенному над речным берегом опорнику досталось куда больше. Далековато, конечно, чтобы разглядеть все подробности даже в бинокль, но больно уж не понравилось Маркушеву густо затянувшее капониры дымно-пыльное облако. Да и горело там что-то, периодически гулко бухая и раскидывая искры, видимо, шальной осколок угодил в укрытые в отдельном окопе боеприпасы. Но основную часть снарядов фашистские канониры уложили все-таки по полю. Андрей лично видел, как вздыбился от прямого попадания, разлетаясь обломками, немецкий же танк. И завалился набок от близкого разрыва, мгновенно вспыхнув, еще один, легкий, которому в бою всего-то раскатало гусеницу и выворотило ведущую звездочку. О том, что сталось с попавшими под собственные снаряды ранеными, лейтенант даже и не думал, и без того понятно, что ничего хорошего. Зато центральный опорный пункт под обстрел практически не попал, что не могло не радовать, спасла маскировка и удаленное расположение. Значит, будет кому поддержать огоньком, когда снова попрут…