Волчья тропа - Бет Льюис Страница 30

Где-то в глубине души заскреблись сомнения. Наверное, стоило убедиться, что он мертв. Я уставилась на черную воду: ни машущих рук, ни головы, ни криков о помощи. Вода была холоднее снега, ему не выжить.

Его убила вода, не я.

Вся ярость вдруг испарилась, меня начало трясти. Я стояла на коленях, вцепившись в борт, и медленно, глубоко дышала. Вернулась боль. Болело все – желудок, спина, грудь, голова. Я смотрела на черную воду, усеянную клочьями белой пены, и думала, не прыгнуть ли туда вслед за Колби. Нет, не дождетесь! Ни медведь, ни волк не подымут лапы кверху, если они ранены или голодны. Вы видели, чтобы медведь прыгал с утеса просто так, от тяжелой жизни? Спорим, не видели. Звери продолжают бороться, пока у них хватает сил. Они не сдаются, и я не сдамся.

Я медленно побрела обратно в трюм. Внизу от запаха крови кишки вывернулись наружу, и я не смогла сдержаться – опустошила желудок прямо за кучей ящиков. Потом вроде бы стало легче.

Нашла лом возле двери и направилась к ящику с девушкой, стараясь не смотреть на труп толстяка, чье достоинство вываливалось из расстегнутых брюк.

– Эй, ты там жива? – спросила я у ящика.

Из дырки показалась рука.

– Пожалуйста, выпусти меня отсюда.

Я посмотрела на себя – вся покрыта кровью, на пузе лиловые синяки – и решила предупредить ее, ну так, на всякий случай. Девушек легко испугать.

– Я тут выгляжу… – Корабль закачался, и на меня вновь накатила тошнота. – В общем, ты не ори, если что.

Мои ребра возмущенно протестовали, когда я поддевала ломом крышку. Наконец передо мной предстала девушка, одетая в оборки и цветочки, с подушкой и бутылочкой воды. Ну конечно, за нее ведь заплатили.

– Что-то осталось? – Я ткнула пальцем в бутылку.

Она протянула ее, уставившись на меня с открытым ртом.

– Всего несколько капель.

Я осушила бутылку одним глотком, вытерла рот и сплюнула кислоту и кровь.

– Пошли. Поможешь мне.

Она вылезла из ящика так, как будто только училась ходить. Худющая, как тростник, руки тонкие, как веточки, и такое же тело. Светло-золотистые волосы и блестящие карие глаза. Ясно дело, Колби не хотел, чтобы Кабан на нее забрался. Черт, такой персик заслуживает кого получше.

– Господи, – сказал она, переводя взгляд с мертвеца на меня. – Ты в порядке?

Я не ответила. Что говорить? Нет, не в порядке, совсем не в порядке и, наверное, больше никогда не буду.

Девушка подошла поближе. Она была выше меня.

– Я все слышала. Мне очень жаль.

Я нахмурилась.

– Ты ни в чем не виновата.

Улыбка у нее была такая безмятежная, словно она вообще забот в жизни не знала.

– Не могу поверить, что ты его убила…

Вдруг ее лицо исказилось от страха.

– Джеймс! Он скоро вернется. Нам надо уходить.

Я покачала головой.

– Он решил поплавать.

– Ты его…

Я вновь покачала головой.

– Он еще дышал, когда ушел под воду.

Она открыла рот, чтобы еще что-то сказать, но тут я ее перебила:

– Это булавки? Дай сюда! – Я показала на ленту, которой было подпоясано ее платье.

Девушка взглянула туда, куда я показывала.

– Эти? Зачем тебе?

Вот идиотка! Я распахнула куртку.

– Не хочу сверкать на весь мир своими сиськами.

Она забавно покраснела, отдала их мне и отвернулась, чтобы не смущать.

Когда я привела себя в приличный вид, то кивнула на мертвеца.

– Нужно запихнуть его в ящик.

Ее глаза округлились.

– А как мы его поднимем?

Вот идиотка!

– Мы не будем его поднимать. У тебя что, мозгов не хватает? Принеси вон тот кусок брезента.

Я кивнула на кучу ящиков. Она подошла туда, скрестив руки на груди, словно не хотела ничего здесь касаться, и взялась за кусок брезента большим и указательным пальцами. Я смотрела, как она пыталась стянуть его, и, по правде, не знала, что с ней делать.

– Ты что, издеваешься? – спросила я, и она взглянула на меня, словно я на иностранном языке говорю.

– Не идет, – пожаловалась девица, дергая за брезент, словно вытягивала нитку из юбки.

– Черт, да у новорожденного больше сил, чем у тебя!

Я подошла и потянула за кусок брезента обеими руками. Дернула, и он легко поддался. Ну, если честно, я повыпендривалась малость. Не стоило так сильно тянуть. Ребра хрустнули.

– Отнеси вон туда, – велела я, изо всех сил стараясь скрыть боль.

– А как мы его в ящик затащим? Он же как кит. Нам не поднять, – опять заныла девица. Вот идиотка!

– Делай что говорю и не распускай нюни.

Она шумно выдохнула и принесла кусок брезента. Скоро мы засунем Кабана в ящик и свалим наконец отсюда.

– А теперь что?

Я подошла к ее ящику, который был чуть поменьше моего.

– Надо повернуть его на бок. Только тихо.

Девица нахмурилась, посмотрела на тело, на ящик, на брезент и вновь перевела взгляд на меня. Нахмуренное личико просветлело, и на нем появилось удивленное выражение. Словно в голове зажглась электрическая лампочка. Я даже отблески света в глазах видела. Вроде в черепе больше ничего и не было.

– Умно, – сказала она и взялась за ящик.

Вместе мы перевернули его, так что он оказался открытым боком прям напротив мертвеца. Девица без слов поняла, что я хочу сделать, и сама догадалась разложить брезент – один конец в ящике, второй рядом с телом.

Мы опустились рядом с мертвецом на колени, и тут она струхнула.

– Это просто тело, – сказала я. – Мясо и кости. Чертов ублюдок получил по заслугам.

Я вдруг вспомнила его вес на груди, быстрое, хриплое дыхание, запах его слюней… Сердце бешено застучало, и я обнаружила, что пялюсь на дыру в его брюхе, жалея, что не сделала еще парочку.

– Да я не потому… – Тихий нежный голос вырвал меня из тьмы. – Давай уже заканчивать.

И она сделала нечто такое, отчего я просто офигела. Встала, сняла платье и аккуратно положила его на ближайший ящик. Она стояла передо мной в трусах и лифчике, а я не знала, куда глаза девать.

– Какого черта ты вытворяешь?

– Не хочу платье испачкать. Потом не отстираю.

Охотник всегда говорил, что без пары кровавых пятен костюм не полон, и каждую неделю возвращался домой с новыми. Ей я ничего такого не сказала, просто кивнула, стараясь не смотреть.