Эта страна - Фигль-Мигль Страница 30

– Видишь, к чему упрямство приводит, – говорит полковник. Балансируя палкой, он устраивается рядом, выпрямляет ногу и прикуривает две сигареты. – Пожаловалась бы дяде Олегу сразу, – он даёт ей сигарету, – не пришлось бы теперь слёзы лить. Чего они от тебя хотели?

– Ничего. Припугнули.

– Ну не реви, меня это возбуждает. Как тебя вообще угораздило?

– …

– Я храню чужие тайны. Моему слову можно верить.

– …Я с ним встречалась. Догадываюсь, о чём ты хочешь спросить. Лучше не надо.

– Я бы и не спросил.

– …

– И почему расстались?

– Ему фиолетово на чувства других людей. А сейчас… Но он-то сам ладно… А вот его друзья… Там есть один. Страшный человек.

– Опасный?

– Нет. Он страшный.

– А в чём разница?

Марья Петровна сперва думает.

– Мой отец купил недавно на кухню набор ножей, профессиональных. И в итоге никто, кроме него, этими ножами не пользуется – чтобы без пальца не остаться. Вот это опасный. А если представить, что такой нож ещё сам по себе порхает, так что не убережёшься, даже когда его не трогаешь, – то это будет страшный.

– …И чего такой страшный может от тебя хотеть?

– Не знаю.

– …

– Я думаю, он старается подгрести под себя всё, что попалось. Ну типа вдруг пригодится. Есть такие запасливые, которые верёвочку с торта развяжут и приберут, хотя у них уже сто этих верёвочек… Ну пойди ты, купи моток нормальной, если так надо, нет, будет по ошмётку говно собирать. Ты понимаешь, о чём я. Ты сам такой.

– Понимаю, о чём ты. Не совсем такой.

– …Мне просто понравился парень, и погляди, к чему это привело.

– Это всегда приводит к чему-то схожему.

– Мне казалось, что можно как-то… предположить варианты. Обезопасить себя. Заранее понять, чего ждать.

– Ты явно добилась успеха.

– У него на лбу не написано, что он боевик. Воскрешённый – и что с того, что воскрешённый? Нормальный парень. Почти всё было нормально.

– Кроме того, что ему фиолетово?

– Такие вещи замечаешь не сразу. А когда замечаешь, не сразу веришь. А когда придётся поверить, можно найти уважительную причину… и ещё одну, попозже. А потом, когда станет настолько поздно, что никакие причины не понадобятся, так вообще…

– Ну да. Как-то так.

– А потом появляешься ты!

– Это мне спасибо такое?

– Случайно тогда мимо шёл, да? Искал библиотеку?

– А что тебя не устраивает?

– Меня такие вещи бесят.

– Могу порекомендовать сертралин.

Полковник достаёт из кармана кожаный пенал, а из пенала, покопавшись, – коробочку антидепрессантов. Марья Петровна разворачивает инструкцию и внимательно её изучает.

– Смотри, что здесь в побочных: ночные кошмары, суицид и кома.

– Ты всегда читаешь мелкий шрифт?

– Я всего лишь —

– Да. Тебе всего лишь кажется, что можно себя как-то обезопасить.

– Очень смешно.

– Смешно, но невесело. Сюда тебя зачем привезли?

– Не знаю.

– Ну конечно же знаешь. У них здесь тайник.

– Да. Был. Партийный склад оружия в количестве двух пистолетов.

– И всё?

– Про гранаты шла речь. Не знаю, достали или нет.

– Деньги?

– Деньги? Лихачу, бывает, сигарет купить не на что.

– Лихач? Твой бывший? Кто он в БО?

– Не знаю! Мы просто встречались.

– Для «просто встречались» ты слишком осведомлена.

– Может быть, не так хорошо, как ты, Олег Георгиевич.

Полковник Татев лезет за удостоверением.

– Я знаю, кто ты. Вера Фёдоровна мне сказала.

– А кто сказал ей?

Марья Петровна пожимает плечами и смотрит прямо перед собой.

– Ну что, дочь простого инженера… Ты не думала, что они на экспроприациях деньжат подкопят и сделают теракт на вашей водокачке? И папа твой под суд пойдёт, если жив останется?

– У нас не водокачка.

– Да, да. Водоканал. И главный инженер на нём – отец революционно настроенной идиотки.

– Ты не понимаешь. Ты привык к современным. Для тебя терроризм – взрывы в метро и в автобусах.

– Эти тоже скоро поймут, что в XXI веке убивать людей в автобусах значительно легче, чем губернаторов.

– Но им важно убивать губернаторов.

– Так и что? Люди из автобусов ходят на выборы.

– …Тогда почему их не допрашивают?

– Никто их не будет допрашивать. Без прямого доноса.

– Я не донесу, если ты об этом.

– Есть о чём доносить? Ты при планировании покушения присутствовала? Или при исполнении? Можешь опознать?

– …

– Да ладно, Маш. Мне без разницы.

– Марья Петровна.

– Будь ты проще, Марья Петровна. Вот погляди на меня. Я сейчас попал в поток… в поток чего?

– Канализации.

– Нет, я хотел сказать, в поток событий. Меня затягивает в какие-то ненужные события, и чем больше я буду дёргаться, тем сильнее будет тянуть. Поэтому я —

– Поэтому ты не делаешь вообще ничего. Утонуть не боишься? Если это вдруг река, а не болото?

– Я всегда исхожу из худшего варианта.

– …Послушай… Скажи мне… А это всегда так?

– Как так?

– Ну, бестолково.

– В большинстве случаев.

– Мне бы жилось спокойнее, если бы я знала, что у всего есть дальняя причина. Ну вот сидит где-то мировое правительство и решает: этому призы-акции, этого по башке, и Марью Петровну по башке тоже, на всякий пожарный… И чтобы всё чётко. И во всём – точность и логика. Как в марксизме.

– Кто б подумал. Ты веришь в теорию заговора.

– Лучше уж заговор, чем так, что вообще не знаешь, чего ждать.

– А при чём тут марксизм?

– Там тоже всё продумано.

– Наверное, поэтому он и провалился…Эти ребята разве марксисты?

– Нет. Ну и что?

– Ничего. Я ещё помню людей, которые читали Маркса, а не только имели о нём мнение.

– Нет, Олег Георгиевич. Эти твои люди получали за Маркса зарплату. А читаем его мы.

– Нормально ты его читаешь, если мировой заговор под кустом мерещится. Маша! Да подожди!.. Стой, – полковник Татев хватает Марью Петровну за руку. – Усвой главное: нет никаких заговоров. Есть только хаос. И ты в нём не выживешь, если будешь верить… в причинно-следственные связи.