Тутанканара - тот, кого остановить невозможно - Сергей Подгорных Страница 30

Внезапно короткая очередь энергозарядов разорвалась в полуметре от нас, и мы бросились в разные стороны. Я, не целясь, выстрелил в один из трех коридоров, ведущих в эту комнату. В тот, из которого, по моему мнению, нас обстреляли. Скорее всего я угадал. И наверное, не промахнулся, потому что ответных выстрелов не последовало. Вот только я на долю секунды замешкался, откатываясь в сторону ближе к укрытию, ближе к люку, и тот, кто нас обстрелял, успел бросить игольчатую гранату.

Граната, перекатываясь на острых шипах, заскакала, словно шишка дерева Лам, по мраморному полу древнего замка. Успев досчитать до двух, я одним прыжком спрятался за мраморным основанием люка.

Раздался оглушительный грохот, долгим эхом промчавшийся по подземельям замка. Тысячи иголок гранаты испещрили стены комнаты. Я, спасенный люком, почти не пострадал. Лишь один осколок-иголка впился мне в лодыжку. Оперение иголки торчало из ноги, и я, стиснув зубы, одним рывком выдернул осколок. Осторожно держа автомат наготове, встал.

Несмотря на множественные ранения, Стоун был еще жив. Взрывом у него оторвало ступню правой ноги, и осколками раскрошило левую руку. Но это было пустяком по сравнению с теми иголками, что впились В его левый бок. Вся левая половина Стоуна представляла одну сплошную кровавую рану. И, несмотря на это, он все еще был жив. Оставляя за собой широкий кровавый след, офицер упорно полз к прозрачному люку.

Я быстро подскочил к Стоуну, надеясь облегчить его страдания, сказал, что сейчас ему лучше не двигаться, что надо остановить кровотечение, но он лишь отмахнулся здоровой рукой от моих причитаний. На лице офицера была написана такая решимость выполнить задуманное, что я невольно спасовал перед его упорством.

Я помог Стоуну добраться до люка, и он, опираясь на мраморное основание, попросил помочь ему.

– Прострели люк, – произнес Стоун слабеющим голосом.

Я тотчас выполнил просьбу офицера. Одним точным, малой мощности энергозарядом пробил отверстие размером с кулак в толстом стекле люка.

Стоун, отвернувшийся на мгновение выстрела от люка, оглядел дыру, из которой дохнуло тысячелетней затхлостью, и вновь попросил;

– Ломай, Джаггер, – сказал офицер, протягивая мне всю изорванную взрывом левую руку.

– Что ломать? – не понял я.

– Мое левое предплечье, – сквозь зубы, морщась от боли, пояснил Стоун. – Одним движением. Ты же чемпион, Джаггер, тебе это раз плюнуть.

– Но, Стоун, послушай… – начал я.

– Ломай, – скрипнув зубами от невыносимый боли, вновь приказал офицер. – Именем Галактического Совета я тебе приказываю – ломай!

Видя мою нерешительность, Стоун добавил: “От этого, Джаггер, зависят сейчас судьбы миллионов людей”.

И я ударил. Зажмурившись, резким ударом перебил искалеченную руку Стоуна. Когда я открыл глаза, Стоун уже пришел в себя. А может, этот стальной человек и не терял сознания. Здоровой рукой он вытаскивал кость из обрубка левой, покалеченной руки. Поморщившись не от своей боли, я, приглядевшись, заметил, что это вовсе не кость. Предмет, заменявший кость левого предплечья Стоуна, был явно искусственного происхождения. Темный металл испачканного в крови и неведомого мне прибора внезапно распался на две половинки. Зажав во рту одну из них, Стоун, собрав остатки сил, опустил другую часть прибора в пробитую мною пробоину в люке. Он еще хотел нажать слегка выступающую на поверхности цилиндра кнопку, но слабеющий палец соскочил с поверхности цилиндра. Стоун потерял сознание, и темный цилиндрик беззвучно упал в пропасть люка.

Я попытался привести в чувство Стоуна, но напрасно. Казалось, жизнь покинула отважного офицера, и лишь по еле заметному дыханию можно было определить, что Стоун жив. Поняв, что Стоун надолго потерял сознание, я решил действовать самостоятельно.

Первым делом выдернул кожаные ремни из своих налокотников. Перетянул ими искалеченные ногу и руку Стоуна. Потом освободился от ненужных теперь ножных лаг. Скинул неудобный шлем. Забросил за спину автомат Крамера. Подобрал выпавшую вторую половинку загадочного прибора и сунул ее за пояс. Осторожно, стараясь не навредить и так уже порядком искалеченному телу Стоуна, взвалил его на плечо и пошел к выходу.

Без раздумий выбрал из трех коридоров единственно возможный – тот, из которого никто по нам не стрелял, и тот, где мы еще не были, пошел по длинному с низкими сводами туннелю. В общем-то, идти можно было в любом направлении. Все равно я понятия не имел, где нахожусь и как отсюда выбраться. А если не знаешь, куда идти, не все ли равно, в какую сторону направить свои стопы?

Решив так, я, к моему большому удивлению, не ошибся. Не прошел и тридцати метров по мрачному подземелью, как наткнулся на дверь лифта. Лифта, ведущего вверх.

Бой на крыше был в самом разгаре. Выжившие в схватках, развернувшихся в коридорах замка, гладиаторы добрались до посадочной площадки. Почти все они были вооружены трофейными энергоружьями и автоматами. Здесь, наверху, охрана подготовилась к встрече со взбунтовавшимися бойцами и встретила гладиаторов шквальным огнем. В основном стреляла турельная установка, расположенная на вышке в центре посадочной площадки. Из бронированного купола длинными очередями бил крупнокалиберный пулемет. Он буквально не давал поднять головы выскочившим на крышу гладиаторам. Потеряв пятерых бойцов, восставшие залегли по всей площадке, прячась за малейшим выступом от шквального огня.

Охранники сосредоточились в правом крыле посадочной площадки. Ободренные огнем пулемета, перебегая от одного валолета к другому, надзиратели постепенно приближались к залегшим гладиаторам.

Казалось, восстанию пришел конец, и гладиаторы один за другим погибнут здесь, на крыше, всего в нескольких метрах от заветной свободы. Но, наконец, ситуация изменилась. Один из гладиаторов, рискуя жизнью, пробрался почти к самому основанию вышки и точным выстрелом из встроенного в автомат гранатомета вдребезги разнес вражеский купол.

Гладиаторы с криками, от которых кровь стыла в жилах, бросились на приблизившихся вплотную к ним охранников. Завязалась рукопашная, исход которой можно было предсказать заранее. Оставшиеся в живых гладиаторы так хотели обрести свободу, что, казалось, ничто их не сможет остановить. И уж никак не горстка надзирателей.

Несколько охранников погибли в первые же секунды рукопашной. Остальные еще некоторое время держались, потом дрогнули – и вот уже доблестное войско надзирателей, расстреливаемое победившими бойцами, позорно бежит с поля боя. С посадочной площадки. С дороги к свободе.

Не знаю, сколько уцелело гладиаторов из тех восьмидесяти, что вырвались с арены гладиаторского цирка. Вряд ли больше тридцати. Остальные погибли в неравном бою. В бою с ножами против автоматов. Но эти тридцать выживших обрели свободу.

Хотя до свободы было еще очень далеко.

Первый же поднявшийся с посадочной площадки валолет был сбит точно выпущенной ракетой с одной из вышек, расположенных на стенах древней крепости. Пылающие обломки подбитого аппарата рухнули на крышу дворца. Второй валолет гладиаторов смог проскочить сквозь шквал зенитных орудий. Хотя и сильно поврежденный, он сумел дотянуть до небольшого леса, на деревья которого и упал.