Ангелы крови - Максим Макаренков Страница 30

Разломив капсулу, Кинби извлек голокристал, заряженный техножрецами Лантоя. Автоматически сжал его пальцами. Кристал засветился розовым, в воздухе возникло изображение кабинета начальника армейской разведки, генерала Малеуса. Сам генерал сидел за столом. Мигавшие в углу изображения иероглифы горели ровным розовым светом, подтверждая корректность записи.

– Кинби, – поднял голову генерал, – вы обязаны оказывать любое содействие предъявителю этого кристалла Артуру Реннингтону. С момента просмотра записи вы обязаны выполнять любые его распоряжения. Малейшее неповиновение вас или ваших людей рассматривается, как прямая измена. Сопровождающие Реннингтона лица имеют право открывать, в этом случае, огонь на поражение, без предупреждения и объяснения причин.

– Вот так, все просто, – улыбнулся Реннингтон, отодвигая в сторону Кинби и Венгерова.

Входя в палатку, он обернулся, кивнул штурмовикам.

– Окружить палатку, никого не впускать, пока я не закончу.

Почти сразу внутри палатки разлился мертвенный зеленоватый свет. Венгеров рванулся ко входу:

– Да что же этот мерзавец делает, это же некромания в чистом виде! Он же Лукаса насухо выкачает!

Кинби ухватил дока за воротник, дернул к себе:

– Стоять, док. Придите в себя, шагом марш к группе Мак-Марта, чтоб завтра все были бодры и веселы!

– Но! Кинби, это же убийство. Он же умрет после такого!

– Марш выполнять приказ! – шепотом рявкнул Кинби в белое лицо.

Венгеров вздрогнул, отшатнулся и побрел в сторону палаток, где металась в кошмарах вернувшаяся группа.

А Кинби стоял и смотрел, как пульсирует зеленоватый свет и слушал страшные тонкие крики сержанта первого класса Лукаса Сантора.

Венгеров больше не подходил, зато пришлось скручивать Дэмьена – манта-один отряда, рвавшегося к палатке что-то злобно бормоча себе под нос.

В какой-то момент Кинби всерьез испугался – Дэмьен обладал редкими мант-способностями и мог походя изувечить штабную дрянь.

Пришлось коротко ткнуть его кулаком в солнечное сплетение а, когда мант согнулся, зажать его голову под мышкой и держать, пока бедолага не начал задыхаясь, хрипеть.

Через час свет погас, крики смолкли. Реннингтон деловитым шагом вышел из палатки, кивнул штурмовикам. Те молниеносно окружили его, и группа, ощетинившись стволами, двинулась к краю поляны.

Широко шагая к ним шел от палаток док Венгеров.

– Мразь! Ты же убил его, мразь! – Венгеров орал, показывая рукой в сторону палатки с небрежно отброшенным пологом.

– Ты понимаешь, что убил своего, подонок? – док был уже рядом с группой.

Один из штурмовиков небрежно мазнул его прикладом по лицу и док, отлетев, неподвижно растянулся на мокрой траве.

Реннингтон стремительно развернулся к подлетевшему Кинби, наставил короткий толстый палец:

– Ты – быстро убрал отсюда этого истерика и убрался сам. Приказ ты видел. Информацию я получил. Все. Остальное никого не волнует. Теперь – вон.

Он выплевывал слова с холодным презрением и Кинби понял – этого надо убивать. Но не сейчас.

Сейчас нельзя.

Когда они с Венгеровым вошли в палатку, Лукас уже не дышал. На лице мертвого сержанта застыло выражение невыносимого ужаса.

* * *

– Зачем я тебе понадобился, Реннингтон? – устало спросил Кинби.

Шеф Девятой комнаты вернулся за стол, плюхнулся в кресло и с удовольствием запыхтел трубкой, заполняя тяжелым ароматным дымом небольшую комнату.

– Мне нужна приманка. И ищейка. А еще – болван, которого я подставлю и который будет везде маячить, задавать идиотские вопросы, а также бить морды, изображая праведное негодование.

– Достойно, – кивнул Кинби, – Позволь угадать. Все эти роли отводятся мне?

– Конечно, тебе, – улыбнулся Реннингтон.

– А почему мне попросту не вырвать тебе горло? – задумчиво сказал Кинби.

Реннингтон жестко ухмыльнулся и почти прошептал, перегнувшись через стол:

– А потому, что тебя-то убьют быстро. А вот Марту и Юринэ я буду убивать очень и очень медленно. Понимаешь?

– Почему я?

– А ты уже влез в комбинацию с головой, – пожал плечами Реннингтон.

– Хорошо. Насчет болвана и приманки понятно. Для чего тебе нужна ищейка?

– Скорее всего, тебя убьют раньше, чем ты сможешь узнать что-то стоящее, – с брезгливым сожалением посмотрел на Кинби Реннингтон, – Хотя… Иногда чудеса случаются.

– Если такое чудо произойдет, – продолжил он, раскуривая погасшую трубку, – то ты должен узнать все о предмете, попавшем недавно в Дом Тысячи Порогов. Ты уже наверняка понял, что этот предмет хотела продать та идиотка, для розыска которой тебя наняли. Мне нужно знать, что это за предмет и у кого именно он находится.

– Скажи, а девчонку и подельника ее, ты убил? – спросил Кинби.

– Нет. Не я. Кто убил – не знаю. Но то, как их убили, мне сильно не нравится, – выделяя голосом «как», ответил Реннингтон.

Отчего-то Кинби ему совсем не поверил.

– Какие гарантии того, что ты оставишь в покое моих людей, когда все закончится?

Мант снова улыбнулся. Почти добродушно. Так могла бы улыбаться сытая акула. Вот, только акулы всегда голодны.

– Поверь – когда все закончится, они мне будут неинтересны.

Реннингтон щелкнул пальцами, дверь открылась. Возникший в дверном проеме Вуралос вопросительно глянул на своего шефа, после чего жестом приказал детективу выходить. Надо было понимать, аудиенция закончена.

В дверях Кинби обернулся, и посмотрел на на шефа Девятой комнаты:

– Скажи, а ты никогда не думал, что тебя могут убить?

– Думал, конечно, – пожал плечами тот, – Но я утешаюсь тем, что приношу пользу нашему Городу.

– Ну-ну, – усмехнулся вампир и вышел.

* * *

Кинби устал. Последние силы ушли на то, чтобы, добраться до ближайшего астралота и связаться с госпиталем Сестер-лекарей, после того, как Вуралос высадил его в цетре города. Юринэ, как объяснил Кинби очень спокойный женский голос, спала, и будить ее было нельзя, но она вне опасности, рана болезненная, однако серьезной угрозы жизни и здоровью не представляет.

Попробовал связаться с Мартой, но дежурный сказал, что она у начальства, и вообще, тут все стоят на ушах. Расплатившись с астралотом, Кинби вышел на улицу.

Вечерело. Деловитая дневная толпа сменялась вечерней – тоже деловитой, но уже по-другому. Эта была неоднородной, здесь каждый искал чего-то своего, маршруты были более хаотичными, глаза горели в предвкушении развлечений – законных и не очень, черные и серые костюмы растворялись в круговоротах кричащих рубашек и широких, переливающихся в темноте оттенками красного и синего, брюк.