Танкистка - Александр Айзенберг Страница 30

Подполковник Заварзин смотрел вслед удаляющейся Нечаевой и ее бойцам. Теперь ему ясно было, кто на самом деле командовал в ее отряде. Несмотря на свое маленькое звание, всего лишь сержант, именно она всем командовала, и все, от простого бойца и до командира, ей подчинялись, беспрекословно выполняя все ее приказы. Заварзин так и не смог понять: почему?! Вначале он думал, что старший лейтенант Горобец позволяет ей такие вольности просто из-за своей влюбленности в нее, но сейчас не Горобец, а простые бойцы, которые ее окружали, навели на него и его подчиненных оружие, причем без приказа с ее стороны. Они понимали, что это может кончиться для них трибуналом, и тем не менее, ни секунды не колеблясь, бросились на ее защиту, даже не дожидаясь, когда она их позовет.

А как она обвинила его в разгроме их отряда! Разве это его вина, что немцев оказалось гораздо больше, чем он рассчитывал? Ведь там было не больше пехотного батальона, и при поддержке роты танков они должны были легко раскатать немцев в блин. Но кто мог предположить, что одна танковая часть вернется назад, на шум боя, а другая, наоборот, ускорится, и в результате они получат танковый удар с обоих флангов? С каждым такое может случиться, а Нечаева изобразила его чуть ли не чудовищем, виноватым во всех их бедах.

Заварзин осмотрел своих бойцов. Хорошо хоть, что он никого из них в этой атаке не потерял, так как впереди шел именно отряд Нечаевой, а кроме того, теперь все его люди оказались нормально вооружены. В колонне Нечаевой было оружие, они везли его с собой, и его бойцам выдали трехлинейки, в том числе и командирам штаба и хозобслуги, которые были, можно сказать, безоружными – что значат пистолеты командиров в бою? Также им выдали два ручника и по сотне патронов на винтовку, а к ручникам – по три полных запасных диска. Конечно, много с таким боекомплектом не навоюешь, но чтобы отбиться от небольшого подразделения противника, хватит вполне. Также, что немаловажно, им выдали и небольшой сухпай – по паре банок тушенки и пачке горохового концентрата на человека. Так что по крайней мере на пару дней продовольствие у них есть.

Хорошо еще, что немцы не стали их преследовать, а двинулись дальше, как только убедились, что русские отступили. Разумеется, часть немцев осталась оказывать помощь раненым и хоронить убитых. А Заварзин со своими людьми двинулся лесом вдоль дороги дальше, решив отойти от места неудачного прорыва километров на десять в сторону и уже там, ночью, попытаться снова пересечь дорогу.

Спустя неделю он все же вышел к своим, вот только от его почти полутора сотен бойцов и командиров осталось не более пяти десятков человек. Остальные погибли во время выхода к своим в паре боестолкновений, которых он не смог избежать. Фильтр он прошел без проблем: документы в наличии, часть бойцов его полка тоже, даже знамя полка спасли. Вот только дальше он сам все себе испортил. Он никак не мог простить того, как Нечаева внаглую забрала остатки своего отряда, демонстративно не выполнив его приказа, да еще и обвинив его во всем.

Как только он благополучно прошел фильтр, так сразу написал докладную на Нечаеву, обвинив ее в неисполнении приказа и демонстративном неподчинении, да еще и с угрозой применения оружия. Вот только того, что произошло дальше, он и предположить не мог. Сначала его резко вызвали в штаб Западного фронта, а затем устроили такой разнос, какой он за всю свою жизнь и службу ни разу не получал. Причем разнос ему устроил не абы кто, а сам командующий фронтом маршал Тимошенко.

И ведь ничто вроде разноса не предвещало. Он прибыл по вызову в штаб и, дождавшись своей очереди, зашел в кабинет командующего. Там были маршал Тимошенко и его начштаба генерал-лейтенант Маландин.

– Товарищ маршал, подполковник Заварзин по вашему вызову прибыл.

– Прибыл, значит. А скажи-ка мне, подполковник, как ты умудрился всего за одни сутки угробить отряд, который уже в течение пары недель успешно бил немцев без особых потерь? Мне вот это непонятно. А тебе, Герман Капитонович? – обратился Тимошенко к своему начальнику штаба.

– Мне тоже непонятно, Семен Константинович.

– Вот видишь, нам обоим это непонятно. Так я тебя слушаю, подполковник. Как ты отряд Нечаевой угробил?

Заварзин от услышанного впал в ступор и очнулся только тогда, когда Тимошенко на него прикрикнул:

– Подполковник, не слышу ответа!

Сглотнув, Заварзин очнулся и начал оправдываться:

– Товарищ маршал, эта Нечаева с самого начала лезла со своими советами. А кто она такая? Простой сержант. Я даже не понимаю, как она вообще оказалась в танковых войсках. А насчет разгрома, то тут просто несчастливое стечение обстоятельств. В момент начала нашего перехода через дорогу по ней двигался всего лишь пехотный батальон противника и две противотанковые батареи. Мы с имеющимися у нас силами должны были с ходу подавить их сопротивление и прорваться через дорогу, но тут с обоих флангов внезапно появились немецкие танки. Одни вернулись назад, услышав звук начавшегося боя, а другие, наоборот, ускорились. Мы просто не знали про них. Вот они совместным ударом с флангов и сожгли все наши танки, после чего Нечаева без приказа сначала начала отход, а потом не просто не подчинилась моему приказу, но еще и стала угрожать мне оружием, причем к ней присоединились и ее бойцы. После этого она просто увела остатки своего отряда. Налицо отход без приказа, неисполнение самого приказа, а также неподчинение и угроза вышестоящему командиру оружием.