Лик полуночи - Марина Лостеттер Страница 30

Обычные люди редко видели иглы. Налог на время взимали до того, как младенцы начинали говорить. И, если вы не были сборщиком налога или еще кем из верхних эшелонов власти, шансов увидеть иглу у вас не было, пока вы не состаритесь. Но это могло произойти только в том случае, если вы докупали себе время.

Он должен был вспомнить об игле раньше – ведь он уже видел такую. В юности. Именно такой иглой у него взяли налог на время.

Шприц был особенным и редким предметом, и чтобы им владеть, нужно было получить лицензию. Этот шприц сильно отличался от шприцов, которыми брали налог на эмоции. Шприцы для эмоций были крошечные – их делали из стекла, выплавленного из песка и крошки драгоценного камня. А этот шприц был большим, солидным, с толстым прозрачным стеклом.

Неужели Мелани взяла его у аптекаря? Если бы не маска, она бы и понятия не имела, как заполучить такую вещь, и навряд ли бы знала, как он выглядит. Это все из-за маски Белладино.

Интересно, что произойдет, если время выпустить? Он никогда раньше не слышал, чтобы кто-нибудь выпускал время. Его извлекали из людей, помещали в ампулы и снова вливали в людей. Все, что он знал – это то, что ему нужно немного времени – настоящего времени, – больше, чем у него есть сейчас. И думать надо быстрее, пока Мелани не бросилась в огонь.

Он воткнул иглу глубоко в мягкую пробку и потянул за поршень. Когда цилиндр начал заполняться вихрящейся розово-бирюзовой эссенцией, ампула треснула. А когда игла полностью вытянула из нее время, она превратилась в пыль.

Не раздумывая, Лейвуд направил иглу в сторону Мелани и выдавил время в воздух.

Все остановилось. В комнате воцарилась тишина, как зимним утром после сильного снегопада. Он заметил, что даже дышать перестал, и запаниковал, но быстро сосредоточился. Зрение его будто раздвоилось – словно два изображения наложили друг на друга. Но не совсем так, потому что изображения были разными.

В комнате появились новые вещи – тонкие, как дымка, эфирные, такого же цвета, как эссенция времени. В одном углу стояло новое растение, отпечаток руки на оконном стекле, и дым – как из трубы – над кроватью.

Мелани застыла без движения, ее скрюченные опаленные пальцы снова протянулись к решетке. Он был рад, что выражение ее лица скрыто под маской, потому что вокруг ее головы парило некое существо: нечто среднее между аморфным сгустком и монстром с щупальцами. Тело сгустка вырастало из центра маски, а полупрозрачные конечности полоскались за ним, как ленты на сильном ветру.

Он хотел броситься на существо, но не был уверен, что это правильно.

Интересно, что это за вещи, которые он вдруг обнаружил? Они не могли быть физическими объектами: он стоял прямо там, где находилось новое растение.

Может, это вещи, существовавшие только во времени, отдельно от пространства.

Слабая пульсация привлекла его внимание к потолку. На нем появлялись постоянно меняющиеся символы, но не слова и не астрологические знаки. Скорость, с которой они менялись, напомнила ему обратный отсчет.

В ампуле было пять минут – и за это время ему нужно было решить, что делать.

Огонь. Сначала надо потушить огонь.

Он хотел положить шприц, но увидел, во что тот превратился. Наложенная версия иглы стала огромной – почти как кинжал. И два металлических круга упора на шприце теперь тянулись вверх по руке к запястью, частично закрывая его, как перчатка. Затем руку до плеча обвивало нечто, похожее на колючие лозы. На плече лежала защитная пластина с движущимися – живыми? – частями.

Шприц позволял ему взаимодействовать со временем, не попадая в него, как Мелани. Это был ключ.

И лекарство. Забудь об огне.

Лейвуд бросился к Мелани. Прыгнув вперед, он воткнул иглу-кинжал между глазами лягушки – глазами Мелани – и потянул за поршень. В цилиндре появилась небольшая капля крови с легким туманом времени. Он воткнул иглу слишком глубоко – не учел мягкости бальсы. Поэтому он слегка потянул и чуть-чуть вытащил иглу.

Когда он снова потянул за поршень, существо на маске внезапно двинулось. Его щупальца сжали Мелани, и тело задрожало. Сгусток замерцал и превратился в уродливую карикатуру на человеческое лицо – лицо Белладино, искаженное гримасой ненависти. Оно жалило и выло на Лейвуда.

– Простите, я…

Но извиняться перед этим полусформировавшимся временным спектром человека Лейвуду не стоило – ведь он никогда не делал того, в чем существо обвиняло его.

Он боролся с существом, пытаясь втянуть его в шприц, отчаянно пытаясь оторвать его от Мелани. Рука дрожала, когда он с силой тянул за поршень. Вскоре существо начало сжиматься, впиталось в маску, а затем втянулось сквозь иглу в шприц.

Втянув последний клочок существа, Лейвуд вытащил иглу и попятился, исследуя шприц. Масса внутри цилиндра кружилась в яростном вихре.