Секретный рейс - Майк Брукс Страница 3

«Бархатная гостиная» была все же поприличнее бара Рэндалла. Во-первых, спиртное тут наливали из марочных бутылок, и вкус у него был не такой, от которого кажется, что после пары бокалов ослепнешь на неделю. Во-вторых, обивка нормальная — положим, стильной ее тоже не назовешь, разве что имея слабость к бархату, но все лучше, чем голые доски. А в-третьих, «Гостиная» располагалась не где-нибудь глубоко под землей, среди путаницы тоннелей, под твердой корой Кармеллы‑2 — она находилась на поверхности, и в небе, среди мерцающих огней атмоскребов, возвышающихся вокруг, словно светящиеся грибы, были видны настоящие звезды. Глаза Дженны Макилрой то и дело сами собой обращались к ним, когда они вспыхивали в поле бокового зрения, иногда перемежаясь проносящимися мимо маячками какого-нибудь грузового корабля или пассажирского лайнера. Она старалась не думать о том, что это за корабли, откуда прибыли и куда направляются. Галактика слишком велика, гадать можно только вслепую, а это вернейший путь к паранойе.

— Могли бы уже, кажется, и безопасную атмосферу обеспечить, — заметил Апирана Вахаваха со своим необычным, мягким, певучим маорийским акцентом, поднимая первую и единственную за весь вечер кружку пива и почесывая темный завиток «тамоко» на щеке.

Для немедленного устрашения противника «Большой Ап», безусловно, подходил лучше всех из экипажа «Кейко», универсального грузового космического корабля, который вот уже четыре стандартных месяца был для Дженны родным домом. Апирана был человеком выдающимся во всех смыслах — от телосложения и голоса до масштаба личности, — а племенные татуировки, покрывавшие большую часть его тела, придавали ему в глазах Дженны что-то инопланетное, диковинное даже для этой галактики чудес. Надо сказать, спиртного он почти не пил, а если и пил, то наливал только раз и цедил потом не спеша, потихоньку.

— На звезды полюбоваться, конечно, приятно, но иногда и прогуляться хочется, сами понимаете.

— Я слышал, они над этим работают, только у них еще не все готово, — отозвался Икабод Дрифт. В противоположность непьющему маори тощий, как хлыст, капитан «Кейко» уже на треть осушил бутылку виски и, судя по всему, снижать темп не собирался. Какие-то там растения, что ли. Правда, одним звездам известно, сколько еще времени пройдет, пока можно будет дышать.

— Да и не будут они особенно–то стараться, — вставил Михей ван Шакен, потягивая из высокого стакана голландский лагер — как он уверял, лучший во всей галактике, хотя остальные члены команды в один голос утверждали, что больше всего он похож на разведенную водой мочу. — Стоит человеку выбраться наружу, как ему в голову лезут всякие мысли о свободе, а для правительства это нож острый. — Он убежденно кивнул. — Человека надо держать за стальными стенами и толстыми стеклами и говорить ему это, мол, все ради твоей же безопасности. Пусть думает, что без них пропадет, привыкнет к тому, что тюрьма ему дом родной, — еще и спасибо скажет.

— Ты у нас прямо неиссякаемый источник оптимизма, — усмехнулся Дрифт, и в белизне улыбки сверкнул серебряный зуб.

Бывший солдат только языком прищелкнул.

— Смейся–смейся, а я‑то видел, что свобода с человеком делает. Убивает, вот что.

Он умолк и уставился в свой стакан, словно не мог оторваться от зрелища лопающихся пузырьков.

«Что он там видит? — подумала Дженна. — Залпы зениток? Кровавые ошметки?»

Когда человеческая популяция заселяла галактику, это не было похоже на мирную утопию, как, возможно, надеялись идеалисты. Стоило людям оказаться за пределами Первой Солнечной системы, как сдерживающая сила закона на них уже почти не действовала, а те редкие планеты или схожие с ними по размерам спутники, которые могли похвастать атмосферой, подходящей для выживания организмов земного происхождения, и не требовали серьезного терраформирования, представляли для них чрезвычайную ценность.

Неудивительно, что в необъявленных войнах за пригодные для жизни миры и богатые полезными ископаемыми спутники пролилось немало крови и что все, кто мог, вводили туда войска под прикрытием деклараций о «защите наших интересов». Михей служил в свое время в пограничной охране Европейского Содружества, но, по-видимому, в конце концов ему надоело сражаться ради обогащения всех подряд, кроме себя самого. Из бывших солдат далеко не он один пришел к таким выводам, и Дженна никого из них не могла винить.

— Думаешь, свобода — это так плохо? Попробовал бы, каково без нее, — многозначительно проговорила Цзя Чанг.

Краснозвездная Конфедерация была одним из самых авторитарных правительственных конгломератов, и Цзя и ее брат Куай не скрывали, что мечтают заработать денег, чтобы забрать родителей из Чэнду, со Старой Земли. «Кейко», само собой, нечасто заходил в системы, принадлежавшие Конфедерации, — с китайским языком у Дрифта было не очень, да и с русским немногим лучше, — однако, по отзывам, правила легальных грузоперевозок там установлены такие свирепые, что получить работу в качестве независимого подрядчика почти невозможно. А «серые» заказы контролировали бандиты — пожалуй, еще жестче.