Личный счет. Миссия длиною в век - Андрей Ерпылев Страница 3

– Р-раз! – весело крикнул офицер, отскакивая в сторону под прикрытие косяка.

Вовремя – потому что в двери, рядом с темными круглыми дырочками наганных пуль, тут же расцвело несколько расщепистых отверстий от винтовочных пуль снаружи. Вылетели остатки стекол, вспугнутым шмелем прожужжал мимо уха отскочивший от радиатора парового отопления сплющенный кусочек свинца.

– Врешь, не испугаешь! – пробормотал Ланской, чувствуя, как кровь знакомо вскипает, будто шампанское в бокале, от доброй дозы адреналина, вытесняющего к черту на рога и боязнь за собственную шкуру, и остатки здравого смысла, робко предлагавшего вступить в переговоры.

Еще две пули в дверь, похоже, на этот раз впустую, чей-то срывающийся молодой голос:

– Из «нагана» садит, контра! Щас у него патроны кончатся! Навались, братва!..

«Угу! – злорадно ухмыльнулся офицер, выуживая из кармана «кольт». – Ждите!»

Когда в филенку с треском врезался первый приклад, он выпустил в дверь последнюю пулю, мимолетно отметив короткий стон из-за двери, отшвырнул бесполезный уже револьвер и перехватил тяжелую машинку обеими руками, по-ковбойски, как учил покойный Лешка Голицын, бывший лейб-гусар. Его, кстати, пушка. Досталась по наследству…

«Ну! Не подведи, Америка!»

Заморское чудище глухо рявкнуло, увесисто толкнув в ладони, – и без того превратившаяся в решето дверь украсилась солидной дырой, а снаружи кто-то сдавленно вскрикнул.

Повисла тишина.

– Ничего себе! – пискнул чей-то голос. – «Наган», «наган»! С чего он там бьет-то?.. Видал? Ваське вон полбашки снесло!..

– Мортира ручная, – буркнул граф и добавил громче, просто так, для проформы, поскольку единственный пристойный в этой ситуации выход давно для себя выбрал: – Может, договоримся, православные?

– Чегой-то с тобой говорить?! Сдавайся, контра, и все тут!

– Значит, не православные… – вздохнул Ланской, всаживая по пуле рядом с обоими косяками, где, по логике, скрывались нападавшие…

* * *

Солнце клонилось к западу, и в наполненном стоячими клубами синеватого порохового тумана бывшем будуаре княгини стремительно темнело. Короткий зимний день подходил к концу, а вместе с ним приближалась развязка затянувшейся драмы.

На счастье Павла Владимировича, близ фасада княжеского особняка иных зданий не имелось, иначе красные, заняв позицию напротив окна будуара, давно лишили бы ротмистра пространства для маневра. Да и без этого лично он, на месте их командиров, давно бы бросил пару десятков бойцов напролом через держащиеся на честном слове, изрешеченные пулями и расщепленные двери, чтобы решить проблему в лице неуступчивого офицера штыками. Потери, конечно, были бы неизбежны, но сколько уже и так полегло под кольтовскими пулями? Бог знает…

Однако то, чего не добились красные прицельным огнем, сделали рикошеты. Одна пуля скользнула по щеке и вспорола ухо, но это – ерунда, царапина. Черное дело сделала вторая, тупо ткнувшая куда-то возле правой лопатки. Теперь набрякшая кровью шинель стояла коробом и мешала движениям, а по мышцам спины то и дело пробегала болезненная судорога.

Воспользовавшись коротким затишьем (нападающие, похоже, ждали темноты), Ланской произвел ревизию боезапаса.

Возможно, противнику его арсенал казался неисчерпаемым, но сам-то он знал, что это совсем не так… Да что греха таить, можно сказать, ротмистр остался безоружным: разве три патрона способны решить исход сражения? Даже тупице на месте Павла Владимировича было бы ясно, что финал не за горами.

Он тоже не питал иллюзий, поэтому один из патронов перекочевал в пустую обойму, а два оставшихся – вернулись на место. Если так и так одно, то зачем же пропадать двум пулям? Другое дело, что в запарке боя можно увлечься и остаться вообще безоружным…

Ротмистр горько пожалел о верной шашке, которую пришлось оставить. Но не соваться же было во враждебный город с саблей на боку, будто говоря: «Вот он я – недобитый белый офицер! Берите меня!..» А добрый клинок сейчас бы не помешал…

«Ага! Или пулемет Льюиса ^[3] с полным диском…»

Последний час офицера колотил нескончаемый озноб, что вроде бы само по себе ничего не значило в нетопленой комнате с высаженным настежь окном, но Павел Владимирович разбирался в ранениях и отлично понимал, что это дает о себе знать потеря крови. Одному Господу известно, когда он впадет в оцепенение и…

За дверью отчетливо скрипнула половица, и Ланской выстрелил навскидку. Минус один. Еще раз.

Все. Настала очередь обоймы с последним патроном.

Что ни говори, а непроглядная чернота пистолетного ствола завораживает, тянет не хуже колодца или пропасти… Где-то там сидит маленький свинцовый дьявол с тупой латунной головкой, способный одним махом разрушить весь тот необъятный мир, что складывался целых сорок лет… И для того, чтобы выпустить его на свободу, не нужны никакие магические ритуалы. Достаточно лишь легкого движения пальца…

Павел Владимирович упер еще теплый от последнего выстрела обрез ствола в мягкую ямку на виске.

«Вот и все. Нужно было в «нагане» один патрон оставить – получилось бы чисто и аккуратно, а то таким калибром весь череп разнесет… Интересно, есть все-таки Тот Свет или это тысячелетние выдумки? Сейчас проверим…»

Нужно было помолиться напоследок, но слова молитвы, затверженные наизусть еще в далеком детстве, как-то выветрились из головы, и вместо суховатых «Спаси, сохрани и помилуй…» возник образ Наташеньки. Не той встревоженной, слегка осунувшейся и как-то разом постаревшей женщины, какой он застал ее в тот последний раз, а веселой и смешливой юной прелестницы, раз и навсегда пленившей сердце офицера…

«Прощай, Наташенька…»

Ланской нажал на спуск, но вместо грохота, предваряющего адскую бездну, не веря собственным ушам, услышал четкий металлический щелчок бойка по капсюлю.

Осечка?! Как некстати…

Еще один щелчок. Проклятая Америка…

Словно в страшном сне, Павел Владимирович видел разлетающиеся под ударами прикладов двери, слышал торжествующий рев валящей внутрь толпы…

– В машину! – коротко бросил затянутый в хрустящую кожу невысокий чернявый человечек в пенсне, вдосталь насмотревшись на избитого, окровавленного человека в распахнутой солдатской шинели, которого приволокли к его ногам. – И чтобы пальцем больше не трогать! Он нам живым нужен… Распорядитесь насчет врача.

Семен Лазаревич Пасечник торжествовал. Приказ выполнен, вражеский эмиссар взят живым. Не совсем здоровым, но это уже издержки. Десяток убитых красноармейцев и почти столько же раненых? Ерунда. Главное, что такая «птичка» в руки попала. Теперь срочно доложить и…