Психоисторический кризис - Дональд Кингсбери Страница 3

— Подсудимый Эрон Оуза, своим преступным актом вы нарушили условия Договора, и долг перед человечеством заставляет нас отреагировать без промедления.

Пальцы Джарса замелькали, рисуя в воздухе активирующий код, наверное, тот же самый, которым пользовался Основатель, когда хотел очистить свой письменный стол от ненужных бумаг. Древний дезинтегратор зажужжал, хищно раскрыв лепестки. В глубине его бронзовой пасти что-то медленно бурлило и переливалось, испуская радужный свет, лишь немного более яркий, чем освещение зала.

Как можно защититься от этого механического зверя? В сонном мозгу Эрона что-то с трудом шевельнулось, какие-то обрывки военного искусства ордена Зеноли, оказалось, еще оставались там, Здесь подошел бы прием кай-ун — можно было бы выбить пам из рук Джарса, сломав их при этом, и одновременно бросить свое тело вперед, вырубив всех троих охранников. Они не успели бы и подумать о том, чтобы привести в действие нейронные хлысты. Все было бы кончено в полмгновения.

Но… даже искалеченный мозг сознавал, что о приемах Зеноли нечего и мечтать. Эрон был не в форме, а главное, эта боевая техника требовала участия пама. Очень странно, откуда такая уверенность — ведь он не имел понятия, когда в последний раз тренировался. И кто вообще такие эти Зеноли?

Еще одно мгновение, и пути назад уже не будет! Все, что ему было дорого, перестанет существовать. Не в силах что-либо изменить, охваченный отчаянием, но не желая сдаваться, Эрон молил время остановиться… безуспешно. Рука Джарса Хейниса двинулась вперед, как будто выбрасывая мусор. Пальцы разжались. Глаза Эрона следили за памом — как он, вращаясь, падал в зловещую пасть дезинтегратора. Лениво бурлящее радужное свечение вдруг вспыхнуло потоком искр — и тут же погасло. В этот момент интеллектуальные способности Эрона уменьшились в сто раз. Туман, заволакивающий его сознание, больше не рассеется. Никогда…

Лепестки захлопнулись, скрывая пасть. Результат целой жизни — бесчисленные навыки, умения, воспоминания и привычки, — все кануло в пучину забвения! И те тайные любовные стихи… Я умер. Сердце его сжалось. Они заключили меня в мозг животного! Что же такого страшного я натворил? Ушло все: гигантский запас вспомогательной информации, который не мог бы вместить ни один органический мозг, все его квантронные исследовательские программы, советчики, органайзеры. Он не в состоянии даже вспомнить, что совершил и в чем ему следует раскаиваться. Эрон не мог отвести глаз от ужасной машины, орудия его смерти.

Взрыв отчаяния и гнева напугал его своей силой — пам больше не помогал органическому мозгу сдерживать эмоции. Эрону нужно было отвлечься. С трудом подавляя слезы, он снова взглянул на чудесный расписной потолок зала высоко над головой. Хорошо хоть органы чувств еще живы! Если не считать неуравновешенности, его органический мозг хоть и черепашьими темпами, но работал, похоже, нормально. Интересно, как чувствует себя собака, попав во дворец вице-короля? Скорее всего так же, как он сейчас… Судебные исполнители провели Эрона по лабиринту коридоров Лицея в какую-то комнатку за лабораториями. Там ему выдали плебейскую одежду. Комната полностью окрашена в белый цвет, так ровно, что незаметны даже углы. Заглянув в узкое зеркало, Эрон увидел перед собой мужчину слегка за тридцать — он в первый раз смог оценить свой возраст. Охранники удалились, поручив его заботам хрупкой женщины в белом халате. Соблазн убежать был силен, однако Эрон вовремя заметил, что под халатом у женщины спрятан генератор силового поля, которым она наверняка отлично умела пользоваться. Кроме того, наверняка имеется автоматическая система безопасности, и роботы-убийцы тут же придут на помощь, выйди его поведение за рамки установленных параметров. Судебные исполнители были, по существу, не нужны, это всего лишь часть ритуала.

Машина со щупальцами! Аппарат для калибровки и настройки памов! Все было белым, поэтому Эрон не сразу разглядел его. Женщина-техник подошла к калибратору и достала из упаковки новый пам. Великий Космос! Так судьи вовсе не собирались оставлять его интеллектуальным калекой? Неужели есть надежда? Сейчас он был подобен новобранцу, сухопутной крысе, которая отчаянно кувыркается в невесомости на борту корабля, по которому долбят из большого калибра, и был благодарен за любое предложение, позволившее бы ему вернуть сознанию стабильность. Это все-таки был пам, хоть и не его собственный.

Женщина-техник усадила Эрона в калибровочное кресло, включила спинномозговое сканирование и вышла. Вернувшись, стала объяснять, как пользоваться стандартным прибором, одновременно проверяя тестовые голограммы и задавая вопросы, необходимые для настройки и калибровки. В новом паме не было, конечно, ни его воспоминаний, ни с трудом наработанных навыков, но тем не менее содержались стандартные модели поведения, которые могли помочь ориентироваться в лабиринтах планетополиса, законы и правила, установленные властями, данные о его новой пенсии, а также обширная справочная библиотека. Короче, все, что необходимо раскаявшемуся преступнику, усмехнулся про себя Эрон. Новая стандартная душа для казненного. Не совсем то, что надо, но для начала сойдет. Интересно, сможет ли он расширить математические способности этой новой машинки?

Входной портал комнаты неслышно впустил еще одного посетителя. Эрон заметил его только тогда, когда пальцы гостя сняли с его затылка вновь обретенный пам. Эрон обернулся, судорожно пытаясь вернуть прибор. Один из судей. Что теперь будет? Дали последнюю надежду и теперь отнимают? Старый психоисторик сухо бросил несколько слов женщине, и та вышла. Он молча проводил ее взглядом, пока она не оказалась за звуконепроницаемым барьером. Подождав еще немного, гость повернулся к Эрону. Только спустя несколько мгновений в памяти что-то шевельнулось — тот самый судья с подиума, который сделал слабую попытку протестовать против приговора.

— Ну что, мальчик, узнаешь меня? У нас нет времени знакомиться заново.

— Ваше лицо мне очень знакомо. Я уверен, что мы уже встречались.

Седой ученый хмыкнул.

— Ты был моим студентом, заносчивым двадцатилетним юнцом, но хорошим студентом. Наверное, ты даже не сможешь вспомнить об этом и пожалеть, что ушел и лишился моего покровительства. Я оказался не в состоянии помочь тебе — к сожалению. Даже у моих самых тяжелых пушек нет такой силы. Хаукум Кон, к твоим услугам.

Имя и выразительная речь гостя заставили наконец сработать органическую память Эрона, лишенную квантронных стимуляторов пама.

— Адмирал-инженер?

Странное воспоминание, оно просто не могло быть реальным, но такое яркое, что Эрон был озадачен. Что-то вроде сна, навеянного древней историей. Кон был в треуголке с тринадцатью звездами. Кто он? Адмирал воинов-наемников древней Терры?

— Я помню, — неуверенно продолжил Эрон, — может, это сон — как мы летим вместе над Гирмани в ревущем крылатом боевом корабле, который построили сами. И вы все время дико ухмыляетесь. Мне так и слышится рев моторов — это продолжалось несколько часов. Когда мы сели, там были толпы уродливых гуманоидов, они размахивали флагами со свастикой. Потом помню танцы.