Темные ветры империи - Сергей Куприянов Страница 3

Императорский табунок в полтора десятка голов угнали на выпас с вечера. Про траков уже было известно, поэтому генеральный конюх решил, что суток двое отборным лошадям можно попастись на дальнем выпасе, что у родников, ведь потом неизвестно, как сложится. Там среди холмов были заливные луга, где даже в это проклятое из-за жары лето трава росла в пояс.

С другими лошадьми и одного бы конюха хватило; ну что такое пятнадцать голов? Тем более таких. Эти и без конюха сами справятся, хоть с волком, хоть с кем. Не с человеком, конечно. Поэтому императорское добро оберегать отправили двоих. Гришка Кривой за старшего, как не крути, а уже десятый год на конюшне, с ним в подмогу Вилька с детским еще прозвищем Кудрявый, но зато шустрый и расторопный. И, главное, послушный старшему.

К ночи у ручья разложили костер и сторожили в очередь. Первую половину ночи Кривой, под утро Вилька. Чтобы молодой не заснул, да и вообще для пущего порядка Гришка поставил его на холме, а сам расположился между табунком и лесом, высмотрев местечко в теньке, где так хорошо залечь в полуденную жару и сладко вздремнуть под нежный скрип кузнечиков. Сами лошадки получше иных сторожевых псов будут.

Он лег на склоне и, лениво наблюдая за лошадьми, принялся мечтать о том, как он женится. Генеральный конюх будто не прочь отдать за него свою племянницу, покивал, когда Гришка его попросил с отцом будущей невесты переговорить. Да и чего ж не отдать, если Гришка уже десятый год под ним работает, себя не жалея. Каждую лошадку умел обиходить и приветить по-особенному. Кому морковки, кому травки особой надергает, а кого и просто ласковым словом приветит — это надо знать, к кому и с чем подойти. Император доволен, генеральный тоже, так чего ж и не отдать-то? Да и пора уже по годам. Вот тогда он заживет! Ух, как он заживет. Над конюшней комнатка освободилась, он уже переговорил, жбан пива поставил. А на свадьбу перво-наперво родню позовет, потом всех с конюшни. Можно и сотника пригласить, он мужик правильный, с пониманием, от конюха нос воротить не станет.

Хоть и спал почти, разморенный солнцем и мечтами о скором счастье и довольстве, тем не менее увидел, как сбоку мелькнула тень, и он быстро вскочил на ноги, одной рукой сжимая толстое кнутовище, а другой хватаясь за деревянную рукоять здоровенного ножа, напоминающего тесак. С этим он хоть против волка, хоть против медведя выйдет. Хотя медведям не сезон, разве случайный какой, заполошный.

Гришка еще успел заметить, как качнулась низко повисшая ветка елочки-подростка, но кто там был — не увидел. Свистнул Кудрявому и жестом показал, что идет поосмотреться. Ближайший конь — Гнедой — повернул к нему голову и посмотрел на Гришку большими темными глазами. Кривой подмигнул ему косящим глазом. Он любил Гнедого, и тот тоже всегда его отмечал.

Обходя кусты, чтобы не шуметь, и аккуратно отводя ветки, пошел вверх и наискось по пологому склону, высматривая зверя. Если это даже всего-навсего заяц, то он своим кнутом с вшитым на конце свинцом и зайцев брал. Шутка ли — десять лет его из рук не выпускает.

Но ни зайца, ни волка он не нашел. Зато увидел, как за сосенками что-то блеснуло. Сначала испугался; ходило немало разговоров, что лесные ведьмаки вот так-то глазом блестят перед тем, как человека съесть. Глаза у них от лютой злости горят, а слаще человечины для них ничего нету. Сколько он этих историй в детстве слыхал, затаившись на лежанке под старым тулупом. Только уж больно император такие байки не жалует, ругается сильно и в зубы бьет, так что, может, и нет ничего такого.

Прошел чуть вперед, до белых пальцев сжимая нож и успокаивая себя тем, что при дневном свете ведьмаки не балуют, и тут вдруг увидел. Даже глазам своим не поверил поначалу. Откуда? Пять дней назад здесь ничего такого не было, это точно, сам тут ходил, орехи собирал. Там, чуть дальше, знатный орешник, и урожай в этом году на зависть. Целую торбу орехов набрал.