Госпожа удача - Олег Чигиринский Страница 3

Сволочь, похоже, отлично понимала. В отличие от миллионов других — не сволочей, напротив, отличных ребят, девушек, мужчин, женщин… То есть сволочь хотела, чтобы понимали и они. Сволочь норовила рассказать об СССР самую черную, самую неприглядную правду — достигая совершенно обратного результата. С этим уже ничего не поделаешь, констатировал Верещагин, слыша, как обсуждается среди офицеров последний чемпионат мира по хоккею: «НАШИ показали, что Лига — просто американский междусобойчик. По гамбургскому счету НАШИ сильнее…» Это уже национальный психоз, наподобие фашистского движения или исламской революции в Иране.

Хорошо, сдохните вы, все мученики-добровольцы. Поезжайте туда и похороните себя за железным занавесом, подавитесь своим покаянием, но не трогайте остальных людей. Пусть у них будет свой маленький мирок — не такой возвышенный и духовный, как у тех, кто выстоял под северным ветром, но ведь ТАКОГО у них никогда не будет. Мучиться они будут по полной программе, это нам всем обеспечат, а вот взлететь дано не каждому, это я тоже знаю из опыта, поставленного на собственной шкуре. И они будут проклинать весь мир, лишившись единственного, что по-настоящему ценили — своего повседневного материального благополучия, когда можно пойти в колбасную лавку и выбрать из сорока сортов колбасы и пятидесяти сыра, это если лень идти квартал до «Елисеева и Хьюза», где сортов соответственно восемьдесят и сто; когда покупаешь новый магнитофон не потому, что старый давно сломался, а потому что хочется; когда нужно долго объяснять Тэмми, случайно заглянувшей в томик Трифонова, что такое «обмен» и почему в СССР человек не может купить квартиру в кредит или хотя бы снять себе такую, какую снимает в «доходном доме» Верещагин… Что может дать им СССР, если все, что там есть хорошего, — это гении, вызревшие под многотонным давлением, как алмазы, а гениев крымскому обывателю не понять, и — вот парадокс! — доступ к их текстам, фильмам и полотнам у крымца, опять же, го-ораздо проще, чем у жителя Советской России…

Конечно, Лучников в своем порыве больше интересуется другим вопросом — что может дать России Крым? Хороший вопрос, но вот беда — все хорошее, что Крым может дать, СССР немедленно извергнет из уст своих. Остальное переварит и не подавится.

Итак, раздираемый сложными чувствами капитан Верещагин и унтер Сандыбеков, едва добившийся от американки-канадки-австралийки зачаточного интереса, покинули отель и отправились в аэропорт, чтобы сесть в самолет до Дели и успеть на рейс Дели-Дубаи-Симферополь.

Сложные чувства капитана долго искали себе выход и неожиданно нашли разрядку на унтере, который попался, что называется, под горячую руку.

— Калон кора, кэп! — вздохнул Шамиль о покинутой девице. — Вэри гарна ханам…

И тут Верещагин слегка сорвался, за что ему почти тут же стало стыдно.

— Послушай, Шэм! — закричал он, — Будь добр, свой воляпюк употребляй в Крыму. А со мной здесь говори по-русски. Или по-английски. Или по-татарски. Но на каком-нибудь одном языке, а не на трех сразу!

— Виноват, ваше благородие, — жестяным голосом ответил Шэм. Он, видимо, серьезно обиделся. Серьезно, но ненадолго. Надолго обижаться он не умел.

Уже в самолете, летевшем в Дели, он спросил тоном примирения:

— Кэп, а вы знаете, кто может считаться гражданином Непала?

Дождался отрицательного кивка и выдал:

— Тот, кто был зачат непальцем и непалкой.