Академия сердцеедов. Отбор - Полина Верховцева Страница 3

Переправа через реку заняла больше часа, и когда паром еще тащился на середине, небо первый раз озарил резкий росчерк белой молнии, а следом обрушился гулкий, пробирающий до самых костей, раскат грома. Кто-то из пассажиров испуганно всхлипнул, остальные только плотнее прижимали к себе пожитки и сдвигались ближе к центру, потому что тяжелые волны начали раскачивать старое судно.

Я тоже спряталась. Нашла место между какими-то коробками, забилась в него поглубже, а сверху примостила сумку для продуктов, которую мне дала мачеха. Так себе укрытие, но другого не было.

Водитель парома оказался более подготовленным чем мы, и достал из ящика широкий, темно-бордовый дождевик.

А потом ливануло.

Не видно было ни-че-го. Кругом непроглядная стена дождя, словно в целом мире никого не осталось кроме кучки бедолаг на старом, проржавевшем корыте. Они жались к друг другу, пытались организовать навес из дырявого брезента, валяющегося на палубе, и все равно промокли до нитки.

Я так точно была сырая насквозь. Мокрые волосы липли к лицу, платье — к телу, в сандалиях хлюпало, но эти мелочи меня не волновали. Все еще не верилось, что это происходит наяву. Что я получила новую метку, а с ней и шанс прорваться в академию, сбежала от сестер и теперь одна еду в Хайс.

Страшно? До жути! Отступить и вернуться обратно, под чуткий контроль мачехи? Да ни за что!

Когда паром приткнулся к пристани на другом берегу, пассажиры уже смирились со своей участью. Никто никуда не торопился, бесполезный брезент валялся в стороне, а капитан так и вовсе сидел верхом на ящике и степенно покуривал трубку, умудряясь прикрывать огонек от воды, хлещущей с небес.

Выбравшись на берег, я отправилась следом за остальными к узкой лестнице, которая узкой лентой вела наверх к пропускному пункту. На самой вершине в маленькой кабинке, с мутным стеклом, нас поджидал контролер. У каждого из приехавших он спрашивал имя и цель прибытия в Хайс.

—Ева Найтли,— торопливо произнесла я, когда подошла моя очередь,— приехала поступать в академию Весмор.

Услышав это, контролер оторвался от своих бумажек и удивленно посмотрел на меня. Выглядела я жалко — в старом платье, висевшем на мне мокрой бесформенной тряпкой, с волосами, облепившими лицо и посиневшими от холода губами, но этот взгляд, полный сомнения, выдержала с достоинством.

—Девушка, не задерживаете!— женщина позади меня надсадно пыхтела и тащила за собой тюк с барахлом,— проходите.

Контролер переключился на нее, а я прошла через турникет и оказалась на набережной Хайса. И потерялась…

Потому что здесь все было не таким, как в Муравейнике. У нас на улицах всегда надо было держать ухо востро, иначе мигом попадешь под колеса телеги или под разбитые копыта трудяг-лошадей. Здесь же по дороге двигались неспешные экипажи, а для пешеходов была выделена отдельная зона, обнесенная резным ограждением. На другой стороне за высокими красивыми заборами уже начинались дома богачей — хорошо отштукатуренные, с высокими чистыми окнами, и крышами, отделанными красной черепицей. Куда ни глянь — везде просторно и чисто. Даже кусты вдоль дороги были аккуратно подстрижены и напоминали игрушечные фигурки!

Пока я озиралась по сторонам и дивилась тому, как живут на другой стороне реки, все мои попутчики прошли контроль и рассосались по своим делам. Только пышная женщина с баулами все еще стояла у обочины и кого-то ждала.

—Простите,— я подошла к ней и робко улыбнулась,— не подскажите, как добраться до академии? Я первый раз в городе и не знаю, куда идти.

Она тоже странно посмотрела на меня, будто дивилась, как такая убогая девица, смеет заикаться про Вэсмор, но все-таки ответила:

—В ту сторону иди. Доберешься до старой церкви, поднимайся в гору, а дальше у прохожих спрашивай…может и дойдешь.

Я поблагодарила ее за помощь и отправилась в указанном направлении.

К счастью, дождь начал уже стихать. В сандалиях по-прежнему задорно хлюпало, дурацкая сумка с бидоном внутри оттягивала плечо, но я была настроена крайне решительно и во что бы то ни стало собиралась добраться до академии.

* * *

Я до одури жалела о том, что не купила у Василисы хотя бы засохший пирожок или хлебушка, потому что в Хайсе на ту одинокую монетку, что уныло болталась у меня в лифе нельзя было купить ровным счетом ничего. Даже в пекарне в стороне от главной улицы, обычная булка стоила в три раза дороже чем в Муравейнике, про остальное я молчу.