Pulp - Борис Сапожников Страница 3

Стоило солнцу нырнуть за горизонт, я набросил на плечи рваный плащ цвета местной пыли и почти полностью скрылся под ним. В ночное время патрули увеличили вдвое, но чаще ходить они не стали. Просто теперь к паре солдат с карабинами прибавились ещё двое, вооружённые ручными пулемётами Манна. Шагали они уверенно, явно больше полагаясь не на своё оружие, а на ограду из колючей проволоки под током высокого напряжения, опоясывающую лагерь. От чудовищ она защищала отлично, а кто ещё полезет в лагерь для политических заключённых? Генерал Огано лично со всей своей армией повстанцев? Это вряд ли, он ведь не дурак и знает, чем закончится такая атака — горой трупов содержащихся здесь врагов режима доктора Гриссо. А это ему ни в коем случае не нужно.

Закончив наблюдение, я замотался в маскировочный плащ, делающий меня незаметным почти для всего в саванне, и спокойно заснул. Думаете, только безумец может спать посреди африкейской пустоши — и вы отчасти правы. Но именно на этом обычно строились мои планы. Я всего лишь делал то, на что у других оказывалась кишка тонка. А ведь опасности такая ночёвка особой и не несла. В окрестностях лагеря не было мест обитания сколько-нибудь сильных тварей, их повывели, ещё когда основывали эту тюрьму. Оставшихся же ничем не мог привлечь небольшой холмик посреди саванны, не выделяющийся из местного однообразного пейзажа. Чудовища вряд ли помнили, что ещё вчера его тут не было.

Ранним утром меня разбудил рёв моторов. Мой план сработал. Из лагеря выезжала колонна грузовиков с кузовами, полными солдат, в сопровождении целых трёх броневиков. Они спешили на выручку паникующему форту Кайрати, на который напали отряды страшной наёмной армии «Солдаты без границ». Теперь осталось подождать захода солнца, и можно лезть в это осиное гнездо, откуда вылетела большая часть шершней.

Место для проникновения в лагерь 1391 я выбрал ещё раньше и, как только достаточно стемнело, подполз к нему и принялся быстро орудовать сапёрной лопаткой, выгребая камни и землю из-под гудящей от напряжения колючей проволоки. Делал перерывы, заслышав стук сапог патрульных. Как только они прошли в пятый раз, я нырнул под колючую проволоку и перекатился на спину по ту сторону забора, прежде чем они скрылись из виду. Теперь у меня было примерно пять минут до следующего патруля.

Пригнувшись и стараясь не шуметь, я направился к карцеру — второму крепкому зданию в лагере. Первым была администрация, представлявшая собой небольшой форт, где можно неплохо держать оборону. Гарнизон обитал в палатках, а для техники и лошадей имелись навесы. Заключённые же спали прямо под открытым небом, будто скот, в огороженном ещё одним забором из колючей проволоки загоне. Отсутствие грузовиков и броневиков, конечно, затрудняло мне задачу, но и солдат в лагере осталось мало — на чём и строился расчёт. Я легко проскользнул между патрулями и подобрался к мрачному зданию карцера. Оно было небольшим, потому что туда определяли лишь тех, кто оказался достаточно ценным заложником для режима доктора Гриссо. Нарушения режима и попытки побега карались побоями, зачастую несовместимыми с жизнью.

У входа в карцер горела яркая электрическая лампа, да и один из прожекторов с вышки то и дело проходился по земле рядом с ним. Сюда же стоит прибавить часового — здоровенного орка в кожаной безрукавке с крупнокалиберным дробовиком Сегрена на плече. Связываться с ним было себе дороже — конечно, я сумею его прикончить, но это будет провалом, так что я двинулся вдоль стены карцера. Решётки имелись только на окнах камер, а в коридоре и небольшой караулке они были распахнуты настежь. Я заглянул в них и увидел солдат только в караульном помещении. Двое откровенно дремали на стульях, третий же отчаянно боролся со сном, глотая дымящийся кофе из жестяной кружки. Служба в лагере всё-таки была поставлена не лучшим образом — и на это я тоже рассчитывал, когда обдумывал план проникновения.

Пришло время для ножа. Я бесшумно извлёк его из ножен, выдохнул, как перед прыжком в воду, и рывком бросился в окно. О стёклах тут, конечно, и понятия не имели, так что даже не спавший солдат заметил меня слишком поздно. Он обернулся на звук моего приземления на пол и тень, мелькнувшую на стене. Хотел было закричать, чтобы предупредить товарищей, но я не дал ему сделать этого. Рывком сократив дистанцию, я вогнал ему клинок ножа в горло по самую рукоять, тут же провернул его и выдернул из раны, превратив гортань чернокожего солдата в кровавое месиво. Он издал лишь булькающий хрип и начал заваливаться назад. Я удержал его от падения, перехватив левой рукой под спину, и медленно опустил его уже мёртвое тело на дощатый пол караулки. Пыль вокруг трупа начала напитываться кровью.

Разделаться с двумя так и не проснувшимися бойцами мне не составило никакого труда. Они даже не поняли, что умерли.

Вытерев нож о форму последнего убитого, я переложил его в левую руку и достал пистолет. Выходить из лагеря с Миллером на плечах мне всё равно придётся громко, так что лучше быть готовым ко всему сразу. Сейчас начиналась самая тонкая часть моего замысла. Как только я вытащу его из камеры, наши шансы отправиться на тот свет вместе вырастут многократно. Хотя бы потому, что у меня не было чёткого понимания, как я буду покидать лагерь.

Выглянув в коридор, я убедился, что никого там нет, и быстро прошёл к дверям камер. Миллер отыскался во второй по счёту. Он сидел на полу, прикованный за единственную руку к скобе, намертво вделанной в стену. Его лишили всей аугметики, и левая рука и нога заканчивались уродливыми шрамами от операции, проведённой когда-то в полевом госпитале под Недревом. Стараясь шуметь как можно меньше, я отодвинул засов и, открыв дверь, вошёл в камеру. Миллер очнулся от тяжкого сна, когда я подошёл к нему почти вплотную. Раздетый до пояса, он был покрыт синяками и кровоподтёками. Местные охранники явно использовали его вместо боксёрской груши, однако сильно не усердствовали. То ли ждали дознавателей из ДИСА, то ли старались не попортить ценного заключённого. Держу пари, не вытащи я Миллера сегодня, ещё до конца недели ко мне прибыл бы парламентёр с предложением от режима доктора Гриссо. И было бы оно таким, что отказаться от него почти невозможно.

— Кто тут? — прохрипел Миллер едва слышным от жажды голосом. — Пришли поглумиться ночью — вперёд, я к вашим услугам, ублюдки.

— Тише, — приложил я палец к его губам, — свои. Ла-ли-лу-ле-ло.

Короткая фраза служила нам опознавательным знаком ещё в траншеях под Недревом и позже. Случайный набор звуков, который знал только определённый круг людей. Повторить их вот так запросто у врагов не получалось, и мы всегда знали, что перед нами самозванец, даже если толком не видели его.

— Ты? — просипел Миллер. — С ума сошёл? Зачем…

Он закашлялся, и лицо его скривилось от боли.

— Кому бы я ещё доверил спасать тебя, — буркнул я в ответ.

Искать в караулке ключ от наручника, приковывавшего Миллера к стене, времени не было, и я воспользовался набором отмычек. Если честно, я опасался, что моего товарища прикуют к стене кандалами с забитым в них раскалённым штырьком, который, остыв, не даёт открыться. С такими я бы провозился куда дольше, однако охранники обошлись обычным наручником, я справился с ним меньше чем за минуту.