Таматарха. Крест и Полумесяц - Роман Злотников Страница 3

Лишь бы все удалось в битве…

Впрочем, вид неспешно, но четко строящейся между рекой и скалами фаланги вселяет в сердце спокойствие и уверенность в победе. Пять сотен закованных в ламеллярные панцири менавлитов, защищенных также остроконечными шлемами с личинами и бармицами, составляют первый ряд. При атаке вражеской конницы они встанут на колени, уткнув копейные древки заостренными подтоками в землю, и нацелят свои короткие, но прочные и массивные менавлы в грудь и под брюха жеребцов противника. Учитывая исключительную длину копейных наконечников – до полуметра – и значительную ширину, при таране животные первых атакующих рядов погибают практически поголовно.

Следующие два ряда воинов – их по образцу тяжелой византийской пехоты я назвал скутатами – перед столкновением держат оружие на уровне живота и груди соответственно. Для этого в их каплевидных щитах-скутонах справа выточены две специальные прорези под диаметр древков, чтобы было легче держать оружие одной рукой. Вооружены они стандартными для византийской армии копьями-контарионами, только длина их у второго ряда составляет два метра, а у третьего три. Эти бойцы также хорошо защищены кольчугами или греческими чешуйчатыми панцирями.

Четвертый ряд – это мои бердышники. Иноземный термин «алебарда» я вводить не стал, хотя вооружил воинов именно алебардами, чье основное отличие от тех же бердышей заключается в наличии копейного наконечника и большей длине древка. А поскольку воины всех последующих шеренг держат в бою оружие обеими руками, они защищены небольшими круглыми щитами по типу древнемакедонских асписов, которые, как и их предок, полностью надеваются на левое предплечье.

Следующие два ряда заимствованы мной у македонской фаланги (впрочем, существовали они и позже, в составе швейцарской баталии). Их воины вооружены пятиметровыми и шестиметровыми копьями с длинными, узкими, нередко гранеными наконечниками от тех же контарионов. Фактически это настоящие пики. Раньше я думал, что в них нет нужды, до появления стальных рыцарских кирас. И сильно удивился, узнав, что ламеллярные панцири, именуемые также пластинчатой броней, или броней дощатой, выдерживают таранный копейный удар, и пробить их могут только контарионы.

При этом бойцы пятой и шестой шеренг держат пики обеими руками, перекинув его на левую сторону – так чтобы при отражении вражеской атаки они не сталкивались с копьями первых рядов. Защитой им служат лишь стеганки, в лучшем случае укрепленные стальными пластинами напротив сердца и живота.

А седьмой и восьмой ряды составляют лучники с ростовыми «английскими» луками. В итоге моя восьмирядная фаланга с шеренгами по пятьсот воинов в каждой достигает в ширину около четырехсот метров и идеально вместилась между рекой и скалами, пробкой закрыв сельджукам путь к отступлению. Вроде бы все готово…

Сердце забилось чуть чаще, и внезапно охватившее меня волнение позволило наконец согреться. Еще раз осмотрев абсолютно ровные, как на параде, шеренги ведомой мной рати, я негромко произнес:

– Вперед.

Греческие горнисты коротко продублировали мою команду, и монолитный строй фаланги сделал первый шаг, а потом еще и еще, медленно, но неотвратимо следуя за врагом. И глядя, как четко сохраняют равнение в шеренгах мои молодцы, как блестят начищенные панцири менавлитов, я подумал, что сравнение моего корпуса с наковальней совсем неуместно, ибо мои воины сами есть молот, чей удар сокрушит сельджуков!

По плану битвы, обговоренному Багратом, Сулой и Кордаром, впереди объединенного грузино-аланского войска должен следовать отряд легких армянских всадников. Именно лучники начнут бой, вступив в перестрелку с сельджуками, они же замаскируют клин тяжелых всадников. Предельно сблизившись с врагом, армяне должны до последнего метать стрелы, а после по команде они галопом разойдутся на фланги, пропуская вперед разогнавшихся катафрактов.

Дружины аланской знати, алдаров, так же как и дружины грузинских феодалов азнаури, во многом похожи и тактикой ведения боя, и вооружением, и броней. И те и другие веками соседствовали с Византией, в прошлом сражались с арабами и сумели создать мощную тяжелую кавалерию по типу ромейской ударной конницы. Правда, у союзников не слишком много наездников – армянский отряд насчитывает всего тысячу человек, три тысячи привел с собой Кордар. И пусть это заслуженные, искушенные воины, в число которых включили и добровольцев, воевавших со мной против половцев, я ожидал значительно большего подкрепления от Дургулеля. Но хитрый музтазхир подставил под удар нас, воспользовавшись обещанием, данным под давлением обстоятельств. Уже позже, следуя вместе с ясами в Грузию, я узнал от Кордара, что цифра в пятьдесят тысяч воинов Аланского царства весьма завышена. Говорить о ней уместно лишь в том случае, если каждого боеспособного мужчину от мала до велика посадить в седло и каждому дать оружие. Впрочем, согласно древней сарматской традиции воином является каждый муж, и ратному искусству мальчиков обучают с младых ногтей. Но все же пятьдесят тысяч ратников никогда не собиралось под знаменами Дургулеля, в самые лучшие годы он мог выдвинуть в поход порядка тридцати, но на деле брал с собой от пятнадцати до двадцати тысяч воинов. И уже эта армия была весьма великой по местным меркам! На этом фоне цифра в три тысячи катафрактов кажется уже и не столь незначительной, учитывая, что численность дружин азнаури примерно равна им. Кроме того, в составе грузинского войска следует до девяти тысяч пешцев, в основном копейщиков-шубосани, где-то четвертую часть пехоты составляют лучники. Особняком держится тысячный отряд воинственных сванов – личный резерв Баграта.

Так вот, по плану битвы удар закованных в броню катафрактов, взявших разгон, по мнению всех без исключения участников военного совета, должен протаранить массу турецких всадников. Последние подадутся назад, причем наверняка в панике, и деваться им будет некуда – слева быстротечная горная река, справа скалы. Только назад, на ряды собственной тяжелой конницы и пехоты, сминая ее! И даже если гулямы не отступят, то порядка и строя точно не сохранят и потому не смогут отразить атаки союзников. Да и не может быть их число слишком велико, вся сельджукская рать не превышает двадцати тысяч воинов, а основа ее – это именно легкие всадники.

Впрочем, отдельно обговаривались действия на случай, если сельджуки выдвинут вперед тяжелую конницу и если враг поставит в голове пехоту. В первом варианте предполагалось ничего не менять и под прикрытием армянских лучников, засыпавших гулямов стрелами, бросить в бой тяжелую конницу. Враг не успеет взять встречный разгон и контратаковать на равных, а значит, ударный клин союзников развалит строй рабов.

А вот терять драгоценных дружинников на копьях пехоты совет посчитал чересчур расточительным, и в случае, если впереди окажутся гулямы-пешцы, Сула предложил бросить в бой всех грузинских лучников. Потери копейщиков под ливнем стрел или расстроят их ряды, сделав легкой добычей для катафрактов, или спровоцируют сельджуков выдвинуть вперед своих легких всадников. И тогда в жизнь будет так или иначе воплощен изначальный план.

В свою очередь, моя фаланга должна медленно приблизиться к вражескому войску с хвоста, но держаться на расстоянии и не ввязываться в битву до того момента, пока турецкие конные стрелки не бросятся спасаться бегством, опрокинутые тараном горских рыцарей. В противном случае мы можем спровоцировать на себя атаку хасс-гулямов, бронированной конницы рабов, а этого не хочет никто в моей рати, и я больше всех. Даже если удержимся – а ведь должны! – то потери будут слишком велики.