Драконья кровь - Карина Демина Страница 3

…она изменилась.

Похудела. И поблекла.

Узкое личико. И глаза, в которых пряталось безумие. Инвалидное кресло, на подлокотниках которого лежат полупрозрачные ладони. Пальцы их мелко подрагивают, и смотреть на это неприятно. Но обманываться не стоит, силы в этих руках немало.

Следующую медсестру, приставленную к ней, миссис Эшби задушила.

И да, мистер Эшби выплатил семье полмиллиона. А еще столько же ушло, чтобы замять дело. Нет, расследование проводилось и выяснила, что покойная сама нарушала внутренние правила. Именно она научила миссис Эшби плести кашпо.

И приносила пряжу.

И толстую бечевку, потому что из пряжи без крючка кашпо получались некрасивыми. Она поверила истории в жестокого мужа, который запер вовсе не безумную, но надоевшую жену, в сумасшедшем доме. За что и поплатилась. Однажды во время прогулки, к тому самому искусственному озеру, которое едва не стало приютом для Эбони, плетеная петля захлестнула шею уже немолодой, но все еще слишком доверчивой мисс Пулман.

- Вы ведь знаете, что это он виноват? – любезно осведомилась миссис Эшби. – Он меня заставил отнять жизнь этой несчастной… она была хорошим человеком. И я уверена, что душа ее попадет к Богу.

Сиделка, стоявшая за инвалидным креслом, была широкоплеча и мускулиста. И форменное платье бледно-розового, какого-то на редкость тусклого цвета, не скрывало квадратных очертаний ее фигуры.

- Наедине мы вас не оставим, - сказал мистер Пимброк, хмурясь. – Вы ведь понимаете…

…миссис Эшби еще трижды нападала на сопровождающих, всякий раз умудряясь ранить. А мистер Эшби извинялся и доставал чековую книжку. Любил ли он жену, сказать сложно. Но обходилась она ему недешево.

- Добрый день, - сказала Милдред, пытаясь зацепить эмоции женщины, которая смотрела на нее светлым и чистым взглядом истинного безумца. Впрочем, один взмах ресниц и в светлых глазах ее появилась печаль.

- Добрый.

Голос тихий, нежный.

И трясущаяся рука касается губ.

- Вы кто?

Удивление. И легчайшая настороженность. Впрочем, насквозь фальшивая. Она – оболочка, под которой прячется что-то иного толка, мутное, тревожное.

- Меня зовут Милдред. И я хотела бы поговорить с вами.

- О чем?

- О вашем сыне.

Она и вправду научилась справляться с яростью. Вспышка была короткой и на лице Лукреции не отразилась. Напротив, губы ее растянулись в улыбке.

- Вы наконец-то поняли, да?

- Что?

- Кто истинно ненормальный… не надо, Томми, она пришла ко мне. Пришла, чтобы выслушать мою историю. Всерьез. Без того, чтобы сказать, вот сидит ненормальная, словам которой нельзя верить.

Речь миссис Эшби была спокойна.

- Не обращайте на него внимания. Он привык, что его окружают безумцы.

- А вы не безумны?

- Все мы в какой-то мере безумны, - довольно уклончиво ответила миссис Эшби. – Камилла, девочка моя, ты будешь слушать? Конечно, будешь. Камилла здесь не так давно, всего пятый год. Еще не успела очерстветь душой.

- Но она знает, на что вы способны, - с неудовольствием заметил мистер Пимброк.

- Ах, никто из нас до конца не знает, на что способен… и да, я знаю, о чем вы… те женщины собирались меня убить.

- Зачем?

- Им приказали. Я не держу на них зла. Но мне пришлось защищаться. Это ведь нормально, защищать себя, правда? Вот я и пыталась. Как умела.

Последняя сестра милосердия вынуждена была восстанавливать лицо, после того, как почтенная миссис Эшби вцепилась в щеку и не разжимала зубы, пока не выдрала кусок плоти.

- Кто осудит человека, спасающего свою жизнь? – она прижала хрупкие полупрозрачные руки к груди. И нервно дернулась, будто левую половину ее тела свело судорогой.

А платье на ней было без пуговиц.

- Расскажите мне все, - попросила Милдред. – И может, я смогу вам помочь?

- Мне уже не поможешь. Но тем девочкам, которые умирают, вполне можно… вы знаете, он показался мне чудесным человеком.

- Кто?

- Станислав. Конечно, имя странноватое, есть в нем что-то такое, плебейское до крайности. Чуждое, я бы сказала. Как можно назвать ребенка Станиславом? Или Николасом? Я хотела дочь, но родился мальчик, и его назвали Николасом. Ужасно!