Последние джедаи. Эпизод VIII - Джейсон Фрай Страница 3

Ее народу — да, это именно ее народ — предстояло величайшее в жизни испытание. Чтобы не дрогнуть, люди должны видеть ее и слышать. И она должна выглядеть сильной, решительной. Не подавать виду, что чувствует себя разбитой и одинокой. Иначе они тоже сломаются.

Если это жестоко — что поделать, Галактика вообще немилосердна. Лея знала это получше прочих.

Поэтому она вернулась на посадочное поле, где совсем недавно прощалась с «Соколом Тысячелетия»;­ и чем, как не очередным напоминанием об утрате, стал этот потрепанный, похожий на блюдце корабль?­ Она торжественно и печально зачитала список пилотов, так и не вернувшихся с базы «Старкиллер». А после в сопровождении соратников медленно побрела к опушке джунглей — проводить вторую часть церемонии, на которой настоял Акбар.

Один из сопровождающих, стройный протокольный дроид с блестящим золотистым корпусом, волновался сильнее всех — или просто скрывал это хуже остальных. Лея шагнула вперед и кивнула C-3PO, а тот, в свою очередь, дал сигнал старому дроиду-­камере.

Дроид подлетел к Лее, и она сделала шаг к корням­ раскидистого дерева. Сенсоры камеры проследили за ее взглядом и сфокусировали объектив на неумело выстроганной деревянной фигурке.

Хан вырезал эту безделушку в ночь накануне битвы при Эндоре, в хижине эвоков, пока Лея спала у него на плече. Он пробовал изобразить ее — в дикар­ском наряде и с копьем в руке. Но забыл сказать об этом Лее, и она невинно поинтересовалась, что это за эвок. Смущенный Хан отшвырнул самоделку прочь, но Лея украдкой подобрала ее, а когда в небе над головой взорвалась вторая «Звезда Смерти», фигурка лежала у нее в кармане.

Нелепо, но хоть какая-то память. Хан всегда жил так, словно старался не оставлять за собой следов. Во время полета на Явин-4 она впервые украдкой пробралась в его каюту на «Соколе» — все надеялась понять, как этот человек может быть таким обаятель­ным и в то же время настолько невыносимым. В каю­те царил бардак: валялись поношенные скафандры, кипы летных инструкций, запчасти, отвалившиеся от «Сокола» во время бесчисленных поломок. Единственной вещицей на всем корабле, имеющей хоть какой-то характер, оказалась пара золотых кубиков, подвешенных в кабине.

Лея обернулась к бойцам Сопротивления, привычно подождала, пока камера прострекочет мимо и возьмет новый ракурс. Затем уверенным взглядом посмотрела в объектив.

— Хан бы разозлился на нас, — начала она, зная, что голос ее звучит столь же четко и твердо, как на бесчисленных заседаниях Сената. — Он терпеть не мог торжественные речи и траурные церемонии. Чему тут удивляться — на политику у него была аллергия, а идеалистам он не доверял.

Она увидела, как на лице генерала Иматта расплывается непрошеная улыбка. Уже что-то. Все-таки Иматт еще в годы Восстания сражался с Ханом бок о бок, да и адмирал Акбар с Ниеном Нанбом тоже застали те времена. А вот прочие — коммандер Д’Эйси, лейтенант Конникс — знали Хана только понаслышке, ведь его уже несколько лет не было рядом­ с Леей. Эти офицеры явились сюда ради нее и стояли с каменными лицами.

— Я как-то посетовала, что Хан поступает правильно лишь после того, как перепробует все остальное, — продолжила Лея. — Но рано или поздно он делал верный выбор. Потому что Хан ненавидел несправедливость, терпеть не мог мучителей и тиранов — и если сталкивался с ними, то не мог оставать­ся в стороне. Ни в юные годы на Кореллии, ни над Явином, ни на Эндоре, ни на базе «Старкиллер».

Издалека доносился рев спидеров, перевозивших тяжелое оборудование. Она согласилась выступить только при условии, что ее речь не помешает подготовке к эвакуации. Акбар и сам прекрасно знал, что Первый Орден каким-то образом выследил базу Сопротивления, а значит, боевые корабли вот-вот за­явят­ся на Ди’Кар.

— Хан строил из себя негодяя, — проговорила Лея, улыбнувшись последнему слову. — Но это была бравада. Да, он хотел быть вольным человеком — но и всей Галактике желал такой же свободы. И снова и снова ради этой свободы он бросался в бой. Он не хотел знать, какие у него шансы на победу — просто заранее решал, что победит. И каким-то образом ему раз за разом это удавалось.

C-3PO повернул к генералу свое позолоченное лицо, и на миг она испугалась, что дроид встрянет с какой-нибудь байкой об особенно безрассудном поступке капитана Соло. Для протокольного дроида, с прошитым в самой основе знанием этикета, этот золотистый тип обладал отвратительным чувством такта. Поэтому Лея поторопилась продолжить, пока дроид не успел включить вокодер.

— Хан и слышать не хотел про шансы, когда они с Чубаккой вернулись к «Звезде Смерти» и спасли моего брата Люка — последнюю надежду, которая была у нашего Восстания, — вещала Лея. — Он ничего не спрашивал, когда принял генеральское звание и повел наземную операцию на Эндоре. Не рассчитывал на успех, когда сражался за свободу на Кашиике. Не думал о риске, когда придумал способ миновать щиты Первого Ордена и пробраться на базу «Старкиллер».

«И когда согласился поговорить с нашим сыном, — могла бы добавить она. — Когда протянул руку и попытался вырвать его из тьмы».

Но этого она не сказала. Лея целиком отдавала себя Алдераану, потом — Альянсу, Новой Республике, а теперь и Сопротивлению. Но эти воспоминания она не разделит ни с кем.

Лея вдруг заметила, как пристально смотрит на нее Иматт, и только тогда поняла, что яростно моргает, а губы у нее дрожат. Она заставила себя сделать вдох, потом выдох, еще и еще, пока многолетний опыт не подсказал, что она снова выглядит спокойной и собранной.

«Уже почти все».

Над базой Сопротивления взлетел транспортник. От ионного выхлопа по пологу леса прошла рябь, и в небо, возмущенно щебеча, взмыла стайка эхо-ласточек. Проследив взглядом за исчезающим вдали кораблем, офицеры снова обернулись к Лее. Она опять почувствовала приступ ярости. Все ведь пони­мали, как мало у них времени и как много работы. Но она знала, что никто не осмелится ее прервать, даже если она проговорит весь день, захлебываясь от горя, пока наконец не умолкнет навек под градом снарядов Первого Ордена.

Лея пришла в ужас, когда узнала, что Сопротивле­ние обвиняют в насаждении культа личности. Именно такую формулировку избрали ее недруги в Новой Республике, когда пытались отстранить ее от дел. Разжигательница войны, пережиток прошлого... Почти во всем они ошибались, но зерно истины в критике все-таки было: Лее с соратниками так и не хватило времени и сил вдохнуть в Сопротивление самостоятельность.

«Что ж, сейчас уже не до того. Да и никого из тех недругов не осталось в живых».

— Я получила много соболезнований и благодарна вам за доброту, — сказала Лея. — Но теперь я прошу вас снова вспомнить о нашей общей цели.

Присутствующие закивали. Вот и хорошо, давно пора закругляться. Чем скорее она всех отпустит, тем скорее сбежит от бесконечных расспросов и требований, побудет наедине со своим горем — хотя бы недолго.

— Перед нами много трудностей, — напомнила Лея. — Новая Республика обезглавлена, а Первый Орден идет в наступление. Но я не хочу и не буду подсчитывать наши шансы. Потому что выход один: действовать, невзирая ни на что.