Будем жить! - Евгений Щепетнов Страница 3

Барахло рассовывали по многочисленным хозяйственным пристройкам и помещениям в гостевом доме, в котором была сделана генеральная уборка. Убирали, само собой, девчонки-«роботы». Как говорили некогда ныне покойные англичане: «В каждом свинстве есть свой кусочек бекона». Вот и тут – если бы девчонки были в разуме, вряд ли у них хватило бы силы воли убрать все то, что некогда натворила в гостевом доме резвившаяся там парочка мутантов.

Впрочем, и нам работы хватило. Кости, оставшиеся от хозяина дома, отца Миши, и от его гостей и прислуги, мы похоронили в углу сада, выкопав полутораметровую могилу. Опознать и отделить кости Мишиного отца от костей других людей не было никакой возможности, так что похоронили их всех вместе.

Гостевой дом отмыли девчонки под наблюдением Лены, которую не брал ни жуткий запах, смесь дохлятины и протухшего на жаре дерьма, ни вид разбросанных по полу останков людей вперемешку с дерьмом мутантов.

Странная она девчонка. Тоже своего рода «робот», только разумный, не то что остальные спасенные девушки. Лена никогда не улыбается, никогда не шутит. Говорит всегда по делу, очень разумно и… ничего лишнего. Более того, она совершенно лишена присущих девушкам… хм… не знаю, как это даже и назвать… особенностей поведения? Да, наверное; так будет сказать вернее.

Например, никогда не использует косметику. Более того, сделала все, чтобы не выглядеть как девушка. Взяла да и отрезала свою роскошную золотую косу. Когда я спросил, зачем она это сделала, ничего не ответила, только таращилась на меня ярко-голубыми глазами, не моргая, будто рептилоид. Сделала себе «тифозную» прическу, постригшись «под расческу», так и ходит, больше похожая на юного мальчика-ангелочка, чем на девушку почти шестнадцати лет от роду.

Я спросил Настю, зачем Лена отрезала косу, и вообще – что такое с девчонкой сталось. Настя долго молчала, смотрела в пространство, не глядя на меня, и я уже подумал, что она мне так и не ответит. Но Настя все-таки ответила:

– Понимаешь… когда ее насиловали… ну… все, толпой… то держали за косу. И она ей стала глубоко противна. У Лены до насилия был некий комплекс… или как бы это назвать… психическое отклонение. Она не могла никому показаться голой. Или даже раздетой до трусиков. Только ты не смейся…

Я смеяться не собирался, о чем тут же уведомил Настю, и она продолжила:

– И вот представь: ее, которая даже перед девушками стеснялась показаться раздетой, насилует толпа парней, а потом заставляет ходить голой перед всем миром, да еще и с собачьим ошейником на шее. Тут и у обычной-то девчонки крыша поедет, а у нее… у нее развился небольшой такой психоз: она теперь ненавидит волосы! Они вызывают у нее отвращение! Как напоминание о насилии. Видел, у нее даже на руках нет волос?

Я кивнул, но, честно сказать, не рассматривал Лену, потому и не обратил на это внимания. А Настя продолжала:

– Представь себе – она все свободное время тратит на то, что сидит глядя в пространство или выдирает у себя волоски! Пинцетиком! Дерг! Дерг! Разденется догола – и дергает! Одно хорошо – теперь у нее нет комплекса по поводу раздевания. А если сказать точнее – ей плевать, раздета она или одета. Если бы ты не требовал, чтобы девчонки ходили дома всегда одетыми – она бы точно ходила голой. Так ведь прохладнее, а ей, как я уже сказала, плевать, одета она или раздета. Главное, чтобы было удобно.

Я внутренне содрогнулся – ведь ненормальная! А у нее оружие! Вдруг возьмет да и в спину стрельнет?

Настя меня успокоила, когда я сообщил о своих опасениях:

– Даже и не думай! Чушь это все! Я тебе больше скажу: она считает, что обязана тебе по гроб жизни. И живет только потому, что должна тебе помогать, должна тебя оберегать! И она сделает все, что прикажешь сделать. Абсолютно все! Понимаешь? Прикажешь убить – она убьет. Прикажешь ей убить себя – она тут же снесет себе башку. Прикажешь… хм… стать твоей наложницей – она будет делать все, что ты прикажешь. Как бы тебе объяснить… не знаю, поймешь ли… у нее сдвиг в голове. Лена считает, что уже умерла. Здесь только ее оболочка, которая осталась жить только для того, чтобы помогать тебе. Ты для нее и царь и бог. Да, это ненормально, но Лена и была слегка того… со сдвигом. И вот теперь образовался новый «сдвиг» на почве известных событий. Так я это вижу.

Честно скажу – я обалдел! Нет, ну а как я должен реагировать на известие, что одна из моих соратниц представляет собой психически ненормальную больную, которая вбила в себе в голову некую сверх-идею поклонения Андрею Комарову?! Не любовь, не страсть, а нечто древнее, окаменелое, что-то среднее между самурайским поклонением господину и обетами, принимаемыми древними монахами.

Нет, ну в самом-то деле – как можно серьезно воспринимать слова о том, что некий человек посвятил свою жизнь тебе и готов покончить с собой, если ты ему прикажешь это сделать? Только если принять за основу, что человек серьезно болен психически. Или он самурай древнего рода и мы живем сейчас в пятнадцатом веке. Или в каком там веке жили настоящие самураи? Я не историк, не знаю…

Может, они меня разыгрывают? Настя не лишена чувства юмора, это точно. Девчонка довольно-таки ехидная, за словом в карман не полезет. Ее пикировки с Митькой и Мишкой я слышал, и надо признать – отбривала она их виртуозно, так, что те краснели и хихикали. И кстати, материться она умеет не хуже Митьки. Хотя и редко это делает.

Да, на самом деле я запретил девчонкам разгуливать голышом. Или даже только в трусиках-лифчике. Нет, мне всегда нравились красивые девушки, мне было приятно разглядывать обнаженных красоток, но зачем, выходя из душа, разгуливать по дому в натуральном, так сказать, виде или в одних маленьких трусиках? Зачем провоцировать парней, которые сразу начинают заикаться, краснеть и отводить глаза? Мне не нужно лишних раздражителей, которые уменьшают обороноспособность моих парней. Да и мою тоже, если быть честным… Мы, можно сказать, на войне, так что все должны быть готовы в любой момент открыть огонь по врагу – бандам или мутантам. А как может открыть огонь голая девица, пистолет которой остался в спальне? Или как может быстро отреагировать на опасность парень, который задумчиво смотрит якобы в пространство, а сам косит глазом на проплывающую мимо попу соблазнительной девицы? Нет уж – все в камуфляж, все с оружием и никаких шашней и мыслей о таковых развлечениях.

В последний раз, когда наши девушки ходили голыми, так сказать, в общественном месте, это была уборка в гостевом доме. Ну в самом деле – тут уже деваться некуда. Пачкать одежду во всей той дряни, что валялась на полу, было бы просто нерационально. Голышом убирались. Потому, когда все было закончено, девчонок просто выстроили на лужайке и всех хорошенько отмыли, поливая из шланга. А потом уже загнали в горячий душ (благо что электричество еще есть, а значит – работает газовый котел).

Не знаю… может, я и напрасно беспокоюсь – новая жизнь требует новых правил, новых законов и новой морали. Принято было до Дня непослушания, чтобы все ходили одетыми – вот мы и продолжаем придерживаться прежних правил, законов и морали. Но по большому счету какое мне дело, как в свободное от службы время ходят мои подчиненные? Голые или одетые? Несут службу исправно – да и ладно. И потому пусть хоть ремнями перепоясаются через голые сиськи – мне-то какое дело?