Сын боярский. Победы фельдъегеря - Юрий Корчевский Страница 29

Решено было идти, насколько возможно, а при сближении с кораблём разделиться на два судна и брать корабль на абордаж сразу, с обоих бортов.

Команда шведского судна довольно небольшая – вроде немецкого когга, и по численности не превышала количество самих ушкуйников. Но борт корабля выше, и на него ещё взобраться нужно. К тому же атакующая сторона всегда несёт потери бо́льшие, чем обороняющаяся, – это старая воинская истина.

Кормчие решили, что шведский корабль всё равно не отстанет, даже если они высадятся на берег.

А время работало против новгородцев. Шведский корабль имел хорошее парусное вооружение – две мачты и парус на бушприте, поэтому по скорости хода превосходил ушкуи. Строить корабли шведы всегда были мастера.

Прошёл ещё час. Ушкуи шли под парусами и вёслами, но гребцы уже заметно подустали. Судёнышки делали не меньше пятнадцати узлов, но шведы приближались, и уже хорошо были различимы их лица и форма на моряках. Дистанция сократилась до кабельтова, по сухопутному – немного меньше двухсот метров.

Кормчие решили – пора! На всех ушкуях прозвучали дудки, и раздалась команда:

– Суши вёсла! К бою готовсь!

Вёсла тут же были уложены, ратники стали надевать шлемы и кольчуги, опоясываться саблями.

Алексей саблю взял в руки, не надевая ножен. Бой предполагался на море, и если случайно в воду упадёшь или столкнут, шансов выплыть у обременённого железом не будет.

Ушкуи, как по команде, стали разом, дружно, поворачивать направо, мористее.

На «шведе» манёвр заметили, зарифили паруса. По палубе и реям засуетились матросы, то и дело слышалась трель боцманской дудки. Шведы правильно поняли манёвр ушкуйников, и теперь им надо было успеть спустить паруса, разобрать оружие и готовиться к бою.

Пройдя ещё немного по инерции, корабль потерял ход. Вдоль бортов выстроились моряки.

Ушкуйники же сделали обманный финт. Они прошли мимо корабля, почти впритирку, и те, кто имел арбалеты, сделали залп. До самого абордажа дело ещё не дошло, а команда «шведа» уже понесла потери.

– Парус спустить! Левый борт – греби!

Ушкуи развернулись и подошли к кораблю с двух сторон. Новгородцы закинули на корабль кошки и подтянули концы, фактически намертво скрепив «шведа» с ушкуями. Ушкуйники кинулись на корабль.

Шведы пытались рубить и колоть абордажными саблями, короткими пиками. Находясь выше ушкуев, на устойчивой палубе, они имели несомненное преимущество. Ушкуйникам же приходилось взбираться на борт чужого корабля, держа сабли или ножи в зубах. Однако новгородцы имели большой опыт ведения боёв – и на суше, и на море.

Алексей подтянулся по верёвке от кошки, схватился за планширь и перевалился на палубу. К нему, размахивая саблей, метнулся моряк. Видимо, его учили сабельному бою, но приобрести опыт он ещё не успел. Он вертел саблей, но как-то неуверенно.

Алексей успел выхватить изо рта саблю и начал ею отбиваться. Только вот пространства для манёвра не было, за его спиной находился фальшборт.

Моряк надеялся на силу и частоту ударов и бил, как молотилка.

Алексей пока отбивался, но смог улучить момент и нанёс противнику удар в живот. Моряк упал.

Рядом кипел бой. Все перемешались, хаотично перемещаясь по палубе.

Слева грянул выстрел. На корме, рядом с рулевым колесом, стоял офицер с пистолетом в руках – дым ещё вился вокруг него.

«Капитан или старпом, – сообразил Алексей. – И пистолет разряжен, самое время напасть». Он взбежал по крутому трапу на кормовую надстройку.

Офицер выхватил саблю и принял вычурную позу: левая рука согнута в локте и поднята, ноги тоже полусогнуты. Ну прямо французский бретёр!

Офицер выжидал, пока Алексей нападёт первым.

Алексей сделал один выпад, другой – офицер ловко их отбил.

С противоположного, правого, трапа ворвался ушкуйник с огромной секирой в руке.

– Чего ты с ним цацкаешься? Вот как надо! – он ударил офицера.

Тот попытался прикрыться саблей. Звякнуло железо, и сабля в руках шведа переломилась у рукояти, а лезвие секиры вошло офицеру в грудь. Швед упал, подломившись в коленях, а ушкуйник спрыгнул на палубу, где вовсю кипел бой. Алексей последовал за ним.

Шведы сгруппировались и стали отступать к носу корабля. Их оставалось не больше полутора десятков. Палуба была скользкой от крови и завалена телами убитых – потери понесли обе стороны.

Ушкуйники дрались остервенело – у них не было выбора. Или они добьют шведов и вернутся домой, или сложат головы здесь. Шведы же формировали армию и флот из рекрутов, и насильно завербованный не имел такой мотивации, как вольный.

Схватка ещё продолжалась, но исход был ясен обеим сторонам.

– Сложите оружие и сдавайтесь! – закричал Мефодий.

Моряки побросали оружие и подняли руки.

– Руки марать не будем. Посадите их в лодку, что за бортом болтается, пусть гребут к берегу.

Десяток оставшихся в живых шведских моряков уселся в маленькую лодку. Она была перегружена и едва не черпала бортом воду. Но до берега было недалеко, и лодка успешно дошла.

Ушкуйники перевели дух и стали советоваться, что делать с кораблём. Бросить такой трофей – негоже. И тут кто-то закричал:

– Вижу ещё корабль! К нам идёт!

Все повернули головы.

За боем никто не следил за окружающей обстановкой. Меж тем к месту боя спешил ещё один шведский корабль, значительно крупнее.

– Уходить надо!

Алексей побежал к камбузу на нижней палубе. Никита решил, что он хочет пошарить по кубрикам в поисках трофеев, но Алексей искал масло и угли. Если уж ушкуйники вынуждены будут покинуть корабль, так пусть он не достанется шведам.

Масло нашлось в больших кувшинах. Алексею было всё равно, какое оно – оливковое, конопляное, льняное. Главное – оно горит.

Он с трудом втащил по трапу скользкий от масла кувшин, видимо, кок был изрядный неряха. Опрокинув кувшин на палубу, он стал толкать его ногой – жидкое масло струёй лилось на доски.

Никита, сидевший на планшире, понял задумку и прокричал что-то своим в ушкуе.

Алексей снова побежал на камбуз.

В небольшой каменной печке, стоявшей на большом медном листе, горел огонь. Но не голыми же руками его брать?

Алексей схватил сковороду, зачерпнул ею горящие угли и побежал по трапу на верхнюю палубу. Запнувшись о ноги убитого шведа, едва не упал и с размаху широким веером рассыпал угли на доски.

Сначала ему показалось, что масло не загорелось. Потом появились небольшие языки огня, копоть. Масло горело неохотно, но с каждой минутой занималось всё сильнее и сильнее.

– Лёха, ты что, сгореть решил? – закричал Никита. – Драпаем отсюда!