Час казни - Гордон Ренни Страница 29

В тронный зал дворца принца-регента не проникали звуки стрельбы и крики повстанцев. Пустотные щиты хорошо справлялись со своей работой. В резиденции все так же плелись интриги и шла борьба за мелкие привилегии. Местная знать, казалось, и не задумывалась о том, что дни раздираемой гражданской войной планеты уже сочтены.

– Глубокоуважаемый прокуратор, постарайтесь понять, его величество принц-регент еще не готов распроститься со своим горячо любимым миром, который, кстати, вручен попечению принца-регента и его семейства самим Императором!

«На самом деле, – подумал Бизантан, разглядывая внушительную фигуру министра национальной безопасности Джарры Кейля, – ты просто убедил этого жирного глупца в том, что его священный долг – оставаться здесь до конца. И все потому, что еще не полностью разграбил этот "горячо любимый мир". Ты стараешься обеспечить безбедное существование себе и всему своему отродью там, где не грохочут пушки и не слышны предсмертные крики детей!»

Прокуратор знал, что первый министр уже набил трюмы висевшего на орбите транспорта не только личной собственностью семейства принца-регента, но и прочими ценностями, которые его люди вынесли из музеев, святилищ и банков Белатиса. Туда же перекочевала и государственная казна. Ни министра, ни его сообщников, кажется, не волновало, что в эти же трюмы могло поместиться огромное количество беженцев.

– Мне понятно желание принца-регента оставаться со своими подданными до конца, – вызывающим тоном произнес Бизантан, обращаясь к человеку, восседающему на троне. – Однако верный слуга Императора не имеет права понапрасну рисковать своей жизнью. Кроме того, мною получен приказ эвакуировать первых лиц Белатиса. Мой долг – предупредить принца-регента о том, что он не может больше медлить с отъездом. Сорок восьмой Валеттский и сто двадцать третий Миносский полки Имперской Гвардии уже грузятся на транспорты. На сегодняшний день Адептус Арбитрес являются единственными представителями Имперских вооруженных сил на Белатисе. Однако мне известно, что на днях поступит приказ и о нашей эвакуации.

Бизантан на мгновение замолчал, рассматривая грузную фигуру на троне.

– Если принц-регент желает остаться и погибнуть, я могу лишь восхищаться его преданностью своему миру. Но должен предупредить, что очень скоро здесь не будет ни Адептус Арбитрес, ни Имперского флота.

Будто в подтверждение слов Бизантана, мощный залп потряс древние стены. Придворные, столпившиеся у трона принца-регента, олицетворяющего сейчас их единственный шанс на спасение, стали нервно переглядываться. Очевидно, они не жаждали разделить трагическую судьбу обреченного мира и мечтали поскорее оказаться на борту транспортов. Конечно, в трюмах этих кораблей было не так чисто и просторно, как во дворцах, но туда, по крайней мере, не долетали снаряды хаоситов.

– Мы благодарим прокуратора за предупреждение. Однако хотим напомнить, что обладаем не меньшими полномочиями. Мы и наше семейство уже четыреста лет являемся правителями этого мира и назначены решением Совета Верховных Лордов Терры. Приказ об эвакуации будет издан в нашем дворце, а не в казарме Адептус Арбитрес! – пропищал принц-регент Витас Сарон. Его тоненький голосок прозвучал под высокими сводами необъятного тронного зала особенно жалко. Принц стал оглядываться по сторонам, ища поддержки у придворных.

Бизантан с трудом поборол приступ гнева. Дни его мира сочтены, а этот жирный дурак все еще играет в политические игры, показывая своим аристократам, что не станет безропотно плясать под дудку Империума! Однако стоило прокуратору открыть рот, чтобы возразить этому спесивому глупцу, как вперед шагнула женщина в темно-синем плаще. Узнав цвета Адепта Сороритас, телохранители и придворные почтительно расступились.

– Принц-регент, безусловно, прав. Но его чин – гражданский, а прокуратор Адептус Арбитрес – военный. Известно, что Верховные Лорды Терры повелели считать слово военных решающим, когда речь идет о вооруженных столкновениях с врагами Империума.

Покосившись на Бизантана и отвесив неглубокий поклон в сторону Витаса Сарона, седовласая сестра Адепта Сороритас отступила назад.

Проводив ее потеплевшим взглядом, прокуратор мысленно поблагодарил судьбу за то, что в тронном зале нашелся хоть один верный слуга Императора. Сестра Аппония принадлежала к Ордену Фамулус и была приставлена Министорумом к персоне принца-регента в качестве домоправительницы и советника. А при необходимости она выступала еще и как напоминание о том, что принц-регент в конечном счете всего лишь наместник в одном из миров Империума.

При этом Бизантан подумал, что Сарон не такой уж плохой человек и даже старается верно служить Императору. Самый большой его недостаток заключался в том, что он был очень тщеславен и при этом ни о чем не имел своего мнения, легко подпадая под чужое влияние. Например, под влияние первого министра национальной безопасности или грозного широкоплечего генерала Брода, командовавшего остатками сил самообороны. Если агенты прокуратора не ошибались, принц-регент был под каблуком даже у женщины, сидевшей сейчас рядом с ним на троне поменьше… Как раз в этот момент Сарон наклонился к ней. Принцесса Малисса подала ему бокал вина и что-то зашептала на ухо.

Семейство Сарон обосновалось во дворце безжалостно умерщвленного мятежного принца Тарса четыреста лет назад. С тех пор каждый из правивших Белатисом Саронов непременно прибавлял к своему титулу слово «регент», а потом поступал, как ему заблагорассудится. В общем и целом династия Саронов достаточно верно служила Императору. Ее преданность даже была запечатлена на героических фресках тронного зала, изображающих изрубленные тела мятежников из рода Тарсов и туши истребленных ксеносов.

Витас Сарон с жадностью приник к кубку, поданному сестрой, и Бизантан разочарованно подумал, что принц-регент еще и закладывает за воротник. Разглядывая благородные черты лица принцессы Малиссы и обнаруживая в ее глазах признаки острого ума, Бизантан в очередной раз проклял местные традиции престолонаследия. Если бы восемь лет назад после смерти отца на трон взошла эта женщина, рассеянно треплющая сейчас по щеке своего слабоумного брата, она не допустила бы разгула анархии и начала гражданской войны.