Добрым словом и пистолетом - Сергей Ковалев Страница 29

1483 год, восточное побережье Африки, город Куанга

Агата пнула стража в бедро, но тот лишь хрюкнул и, перевернувшись на другой бок, захрапел еще сильнее. Второй стражник не спал, но лучше бы уж спал, чем бессмысленно пялить мутные заплывшие глазки на кончик собственного носа и пускать слюну. Верховная нгомбо выругалась и вошла в покои короля.

Выругалась снова.

Его величество Луанонгу Свирепый пребывал в том же расслабленном состоянии, что и стражники. Разве что глазками лупал более-менее осмысленно. Что, в общем, было неудивительно – организм короля подвергался регулярным тренировкам и вполне успешно справлялся с опьянением.

Агата остановилась напротив кресла, которое Луанонгу подарили купцы, когда тот еще не называл себя королем, да и слова-то такого не знал. С тех пор прошло много лет, но его величество сохранил нежную привязанность к креслу, которое важно именовал троном. Видимо, в его голове это кресло прочно увязалось с багасерой, которую он впервые также отведал из рук португальских купцов. Агата до сих пор проклинала тот день и то, что не смогла предвидеть, насколько губительным окажется для короля и для всего государства визит странно одетых людей с лицами, цветом напоминающими брюхо рыбы. Они были разительно похожи на повелителей, и в душе Агаты всколыхнулся давно похороненный страх. Но пришельцы оказались только внешне похожи на демонов, нгомбо не почувствовала в них ни крупицы колдовской силы. Обычные люди, решила она тогда. Безобидные.

Знать бы заранее, чем все кончится, посоветовала бы Луанонгу, тогда – просто вождю племени, гнать этих «безобидных» в три шеи. Или, еще надежнее, скормить крокодилам! Чтобы не вернулись в свою Португалию, не показали там золото и слоновую кость, чтобы не приплыли вновь – заложить на берегу крепость. Агата слишком поздно поняла, что рыболицые купцы как термиты: стоит им появиться в доме, и от них уже не избавишься.

Началось все с более-менее честной торговли. Агата только приветствовала возможность обменивать местные товары на заморские. Оживленная торговля шла на пользу племени. Но постепенно вместо полезных товаров Луанонгу стал закупать все больше и больше спиртных напитков, первенство среди которых всегда оставалось за первой любовью – багасерой. Поначалу это было даже выгодно. Спиртное охотно раскупали и внутри племени, и торговцы из соседних племен. Но постепенно король сам же стал основным потребителем этого товара. А также все приближенные, бравшие пример с его величества. В конце концов Луанонгу и вовсе перестал отдавать себе отчет в том, что делает. То ни с того ни с сего выгонит советника, а на его место возьмет другого, да такого болвана, что не знаешь, смеяться или плакать. То со скандалом прогонит делегацию от соседнего племени, союза с которым добивались несколько лет, опять же без всяких причин. Главное же, это Агата узнала буквально на днях, стал продавать португальцам людей. Не только рабов, но и соплеменников.

– Луанонгу! – рявкнула Агата, убедившись, что король смотрит примерно в ее сторону. – Бочка ты бездонная! Последний ум пропил?!

– Разве так следует обращаться к своему королю? – Его величество попытался погрозить пальцем, но едва не вывалился из кресла и благоразумно отказался от этой идеи. – Что за непочтительность!

– Еще и почитать тебя! – возмутилась Агата. – За что? За то, что людей в чужие края продаешь? Ты что творишь-то?! А если нападут соседи? Кто сражаться будет? Ты, что ли?

– Не беспокойся, – хмыкнул Луанонгу. – Если кто нападет, мне и не понадобится много воинов. Смотри, что у меня есть.

Агата только сейчас заметила, что у стены расстелен один из лучших ковров. На ковре в ряд лежали аркебузы. Целых десять! Португальцы всегда появлялись в сопровождении отряда воинов, вооруженных этим удивительным оружием. И с гордостью демонстрировали его силу. Аркебузы издавали жуткий грохот, выбрасывали из ствола огонь и дым. Даже самые бесстрашные из воинов бросали копья и приседали, закрыв уши руками, – купцы приручили демонов грозы! Агату оружие не очень-то впечатлило. Конечно, она была нгомбо и за прошедшие четыре сотни лет научилась колдовству, перед которым аркебузы казались детскими игрушками. Но даже обычный воин с обычным вооружением превосходил охрану португальских купцов. Из лука можно было выстрелить дальше, чем из аркебузы. А пока странное оружие заряжалось, так и вообще утыкать ее владельца стрелами, как дикобраза. Или подбежать и проткнуть мечом. Но приходилось признать, что, если против напавших соседей выйдет хотя бы десять человек с «ручными молниями», все войско противника обратится в бегство после первого же залпа. Не зря рыболицые так дорожили своим оружием… Агата нахмурилась:

– Но это же, должно быть, очень дорого! Что ты им отдал взамен?

– А… какую-то безделицу, – равнодушно отмахнулся Луанонгу. – Этот… в мешковине… как его…

– Теодор? – Агата вспомнила жреца, которого привезли с собой португальцы. Длинный и тощий как жердь, жрец даже в самую жару кутался в коричневый балахон из грубой ткани, поблескивая из глубины капюшона холодными умными глазами. Он единственный из всех пришельцев владел колдовством – Агата чувствовала в нем силу, пожалуй, не меньшую, чем в ней самой, – но ни разу не использовал ее прилюдно. Более того, в своих речах Теодор яростно выступал против колдовства и проповедовал поклонение какому-то богу, такому же странному, как и сами португальцы. Мол, нельзя колдовать, чтобы получить что-то, надо смиренно просить бога, и он даст все, что нужно. Агате такое смирение казалось нелепым, но спорить со жрецом она не стала – прожитые годы научили никогда не спорить о чужой вере.