Прототип - Андрей Ливадный Страница 29

– Так и есть. Выплывешь или нет, не мне решать. Тут каждый сам себе друг, враг, судья, палач! Этого не изменить. Но раз совета попросил, скажу: не верь тому, что видишь. Глубже старайся заглянуть.

– Да не понимаю я тебя!

– Вскоре поймешь, – старик выглядел непреклонным. – А теперь иди уже. В сарае твое оружие и снаряжение. Сюда не возвращайся.

– Никогда?

– Ну, некоторое время. Сам поймешь, когда все уляжется.

– Ладно. – Максим уже не злился. – Я уйду! Только предупредить хочу…

– О чем? – старик вскинул взгляд.

– Военные скоро нагрянут.

– С того берега?

– Да. У них техники полно и приказ есть: всех, кто тут живет, скрывается или еще как-то оказался, уничтожать.

Губы Степана Егорыча исказила усмешка.

– За предупреждение – спасибо. Теперь понятно, откуда волна пошла. А об остальном не беспокойся. Кишка у них тонка. Сколько б сюда войск ни прислали, неприкаянные их разжуют да выплюнут.

– А вы-то как?!

– А нас, по сути, и нет, – загадочно ответил старик. – Все, хватит расспросов. Не поймешь, даже если отвечу честно. Постепенно осознание приходит. Через свой собственный опыт. Иначе с катушек слетишь, сам того не заметишь.

«Вот и поговорили», – с досадой подумал Шустов.

– Иди уже, – повторил старик. – И не думай, что выгоняю. Спасти хочу.

– Куда идти-то?! – Максим не заметил второго выхода.

– А назад ступай. Как вошел.

* * *

В просторном сумеречном зале никого не было. Ни Ивана, ни Стелси, ни четверых путешественников, ни внезапно нагрянувшей толпы народа.

Максим невольно замер в дверях.

Везде, куда ни глянь, мох!

Косматыми прядями свисает с потемневших балок. Стелется по дощатому полу, бугрится в щелях, словно тут никто никогда не жил!

«Что за…» – он мысленно выругался от изумления. Страх накатил спустя пару секунд, накрыл холодной испариной.

«Нас тут, по сути, и нет»… – последняя фраза старика крутилась в сознании, пока он пытался осмыслить ошеломляющую коллизию восприятия.

Откуда свет? Ставни-то закрыты!

Он медленно обернулся, заметил плотный рой огоньков, парящих среди замшелых балок. Сколько же их? Десятка три, не меньше?!

«Это они?! Обитатели хутора?!» – Максима вдруг охватил панический ужас. Разум отказывался воспринимать происходящее.

Он медленно сел на замшелые доски, обхватил голову руками. «Я болен. Инфицирован. Теперь уже точно!»

После мгновенной вспышки страха вдруг наступило полное безразличие. Удар по психике оказался сокрушительным, невыносимым. Больше нет никакой надежды. Я постепенно схожу с ума. Уже начал бредить наяву.

Огоньки не проявляли никакого интереса к человеку, словно не замечали его.

* * *

Максим и сам не помнил, сколько времени провел, сидя на дощатом полу, в приступе безысходного отчаянья.

Ему казалось: все кончено. Идти теперь некуда и незачем.

Каково это – утратить рассудок? Что со мной станет? Галлюцинации участятся? Связь с реальностью будет все тоньше и тоньше, пока не порвется окончательно?

Максим невольно вспомнил толпу инфицированных: сутулые плечи, безучастное выражение лица, потухшие глаза. Серые фигуры, покорно бредущие к машинам. Они еще реагировали на окрики конвоиров, удары прикладов, выполняли элементарные действия, а их разум витал в мире грез?

Максим с удручающей ясностью представил, что ждет его вскоре. Рассудок предаст, а тело еще будет жить, какое-то время, может быть, пару дней? Где я найду последнее пристанище? Под какой из вековых сосен будут белеть мои кости, обглоданные зверьем?

Последняя мысль вызвала омерзение. Максим медленно шумно выдохнул.

«Чего раскис?»

«А что мне делать?!» – ожесточенно спросил он, вновь вступая в спор с самим собой, как бывало уже не раз за последние дни. Тоже наверняка симптом…

«И даже не попытаешься выжить? Не рановато ли руки опустил? А черный лес? Иван ведь ясно сказал: там можно излечиться!»

«Нет, я точно сошел с ума! – Максим тяжело встал. – Последнее, что осталось, последовать совету собственной галлюцинации? Бред полный!» – он раздраженно толкнул дверь, и та поддалась с протяжным скрипом.

На улице расплескалась теплая звездная ночь. Лес, окружающий заброшенный хутор, скрадывал звуки, но Максим все же расслышал далекий, пока еще невнятный гул.

Военные? Начали наступление?

«Ну, вот и способ поставить точку, – угрюмо подумал он, присев на ступени крыльца. – Мимо хутора они не проскочат. Единственная постройка в округе».

Второму «я» такое решение совершенно не понравилось, и мысленный спор вспыхнул вновь:

«Макс, ты слизняк! Неужели будешь покорно ждать смерти? Ну, чего сгорбился, как старик! Уходи, пока не поздно!»

Максим ненавидел этот въедливый голос, но душа притихла, не реагировала.

«Да нет у тебя души! Ни души, ни веры, ни знаний, ни воли! Все, Шустов? Ну, жди, жди, как же! Застрелят они тебя! Да ничего подобного! Кто ж на такую размазню патроны станет тратить?»

«Пленных они не берут!» – мысленно огрызнулся Максим. – Ну что я, по-твоему, должен делать?! Убивать из злобы? От бессилия?! От того, что болен и нет лекарства?!»

Гул постепенно приближался. В нем уже различались разные нотки. Басовитый стрекот стелился над кронами деревьев, а в глубине леса слышался лязг бронетехники.

«А если это была не галлюцинация, Макс? Может быть, обыкновенное невежество не дает тебе шанса понять происходящее?!»

Шустов сидел на рассохшихся ступенях деревянного крыльца, невольно прислушиваясь к приближающимся звукам. Вертолеты ушли в сторону, их стрекот начал удаляться, а вот лязг гусениц БПМ становился все четче, он действовал на нервы, уничтожал глухую апатию.

«Болен или нет, а жить-то, действительно, хочется»… – он встал, озираясь, силясь вспомнить, где же оставил оружие и снаряжение? По идее, действуя в бреду, я снял его прямо тут, во внутреннем дворе?

Логика, увы, не работала. В скупом свете луны он заметил лишь очертания покосившейся телеги, сереющий в сумраке каменный жернов да какие-то обломки и больше ничего.

«А чего это ты вдруг заметался?» – язвительно спросил внутренний голос.

Максим грубо послал его.

Стелси сказала: в сарае, слева от входа! – вспомнил он и тут же разозлился, обругал себя последними словами за невольное возвращение к галлюцинациям, но… стоило повернуть щеколду, потянуть дверь, и та открылась; узкая полоска лунного света легла наискось, высветлив подгнившую копну сена, а рядом, у стены, на массивной деревянной полке, он увидел аккуратно сложенное снаряжение и оружие!