Выбор из худшего - Алексей Гришин Страница 29

Был, конечно, вариант у де Савьера подпалить патрульным что-нибудь не очень нужное или попросту устроить мини-торнадо для поднятия авторитета. Но де Камбре опять же запретил, употребив красивое слово «конспирация» вкупе с непонятным, но весьма экспрессивным выражением.

В результате оба дворянина со связанными руками три часа тащились за удалыми конвоирами, падая, сплевывая скрипящую на зубах дорожную пыль. Но в святой уверенности, что уж в городе-то непременно выкрутятся из дурацкой ситуации. В конце концов, оформлять задержанных должен офицер, которому можно и раскрыть, кого именно занесла судьба в мрачные казематы.

Однако в городской тюрьме, видимо, были другие порядки – никто новыми гостями даже интересоваться не стал. Их попросту, без затей отправили в некое замкнутое пространство с высоким окном, надежно забранным толстой решеткой.

В большой камере пол был застлан соломой, по которой, никого не боясь, ползали стада насекомых. На соломе сидели пятеро мужчин наружности самой разбойной. И встретили они новичков не очень приветливо.

– Это кто же к нам в гости пожаловал? Что за чучела такие? Да с них ни рубахи, ни штанов для общества не снимешь!

– Не совсем так, Рваный. Ты глянь, обувка-то на них вполне себе крепкая. А ну, оба, разувайтесь! Пожертвуйте ботиночки на благо общества.

При этом постояльцы, как по команде, поднялись, со счастливыми улыбками беззубых ртов, предвкушая развлечение. Весело было не столько отобрать имущество, сколько вдоволь поиздеваться, унизить людей, не принадлежащих к их миру. Пусть эти двое и в лохмотьях, но руки ухожены, лица не обветрены ночевками под открытым небом, не прокопчены дымными кострами подворотен. Значит, чужие. Значит, надо указать на их место, где-то у помойного ведра, раз уж попали во власть местных робин гудов.

– Жан, может, спалить их? Заодно и от клопов избавимся.

– Нельзя. Более мягкие варианты есть? Усыпить, например.

– Легко, но и ты уснешь вместе с ними. И не факт, что мне самому не прилетит. Замкнутое пространство, понимать надо.

Диспут был прерван броском огромного бородатого мужика с пудовыми кулаками. Бугай привычно рванул вперед, как в лихих налетах на случайных прохожих, на свою беду решивших прогуляться по ночному городу. Тогда все было просто – хватай жертву, бей, куда придется, а там уж веселые кореша докончат начатое. Благо, после его удара никто не вставал.

Но не в этот раз. Руки провалились в пустоту, а колено неожиданно подогнулось, хрустнуло и взорвалось болью. Страшной, немыслимой, от которой перехватило дыхание, полезли из орбит глаза. И словно сквозь вату послышался спокойный голос одного из новичков:

– Сидеть тихо, упыри. Нас двое, а вы одни. В угол, паскуды, и молитесь, чтобы мы вас не услышали – на куски порвем.

И словно сквозь туман атаман увидел, как верные товарищи, не раз на веселых попойках клявшиеся, что никогда не предадут, как побитые собаки побрели в самый темный угол, бросив его на милость новых вожаков. А потом боль сделала свое дело, сознание померкло и провалилось в спасительную черноту.

– Что будем делать дальше, лейтенант? – спросил де Камбре, потирая голеностоп, которым только что порвал колено противнику. – Этих я усмирил, но со всей охраной без твоей помощи не справлюсь.

– И не надо. Главное, чтобы нас отвели к какому-нибудь чиновнику, а дальше – без проблем. Выведет нас и отведет, куда скажем. Главное – из камеры побыстрее убраться. Раздражают меня эти, – он кивнул в сторону сбившихся в углу арестантов, похожих на стаю загнанных шакалов, бросающих ненавидящие взгляды, но боящихся даже тявкать.

Хреново. Можно просто вышибить дверь и спокойно выйти на улицу, поубивав беззащитных охранников. Для мага задача не самая сложная. Но и результат предсказуем – уже завтра об этой эскападе будет знать весь город. А все, кто интересен – и пираты, и группа поддержки в городе возьмут паузу. Залягут на дно, исправят ошибки и продолжат свое дело. Ищи их тогда.

– Так, вы, четверо, – де Камбре взглянул на бандитов, – марш к двери и орать во все глотки, что здесь арестанта убили.

Упомянутый арестант был жив, но, находясь в беспамятстве, труп изображал вполне достоверно.

Почувствовав возможность избавиться от странных сокамерников, бравые сидельцы также преисполнились энтузиазмом и своими криками подняли на ноги всю охрану. Через считаные минуты в камеру вбежало с десяток тюремщиков. Расставили способных стоять арестантов вдоль стен, ноги в стороны, руки за голову. После чего вошел кто-то главный с нашивками сержанта.

– И что здесь за шум? Кому захотелось плетей отведать?

– Господин сержант, господин сержант! – Почувствовав себя в безопасности, бандиты наперебой сдавали опасных соседей. – Вот эти двое, они Башню, то есть арестованного Гийома, убили. Прямо напали и убили, задушили, горло перерезали, глаза выдавили.

Сержант подошел к телу, осмотрел раздувшееся колено, привычно проверил пульс.

– Жив, собака.

Потом неодобрительно посмотрел на виновников. Наметанным глазом отметил и чистые руки, и спокойные взгляды, и по-дворянски прямые спины.

– Этих двоих – на допрос.

Тюремщики набросились на двоих друзей, сноровисто связали руки за спиной и вывели из камеры.

Оставшиеся злорадно переглянулись. Допрос – это хорошо, это обязательные пытки, на которые весьма изобретателен местный палач. Не убьет, но в камеру эти двое на своих двоих не вернутся. По себе знают. Тут-то им счет и предъявят.

А сержант с чистой совестью оставил покалеченного бедолагу в камере. Чего, действительно, суетиться? Завтра всю оставшуюся компанию ждет суд. Приговор инвалид выслушать сможет, а там сразу и конец. Петлю на шею добрые палачи накинуть помогут, а последующему танцу с пеньковой тетушкой разорванное колено никак не помешает.

Пока де Камбре и де Савьера волокли по коридору, оба вели себя спокойно. Но когда выяснилось, что допрашивать их собираются в разных камерах, дружно решили, что игру в поддавки надо заканчивать. Если магу волноваться было нечего, то у виконта, да еще и когда-то добровольно лишившегося магических сил, допрос энтузиазма не вызывал. Страшно было, если честно. Можно, конечно, было назваться полным титулом, только какой же идиот поверит, что помятый оборванец и бродяга – один из первых вельмож королевства?

– Серж, завязываем с игрой, выручай!

И ничего не случилось. Не пронесся по полутемным тюремным коридорам смерч, не грянул жуткий, наземь бросающий смертных магический гром, даже огненный шар не завис перед растерянными конвоирами. Да они и не были растерянными – все так же серьезны и деловиты.

Только де Савьер спокойно сказал:

– Сержант, нас обоих на допрос к офицеру.

И тот так же спокойно приказал:

– Этих двоих на допрос к господину капитану.

Тюремщики лишь пожали плечами – мол, начальству виднее, у него свои причуды, и, развернувшись, повели арестантов назад. Из подвалов по узкой и крутой лестнице подняли на первый этаж, потом, уже по широкой и пологой, на второй.