Мститель. Лето надежд - Валерий Шмаев Страница 29

Собственно говоря, это все, что вы должны знать, но я скажу вам несколько больше – к созданию этих боеприпасов приложил свои руки, знания и фантазию ваш покорный слуга. – Подполковник издевательски поклонился. – А теперь, Казимир Мстиславович, я расскажу вам то, для чего вы мне нужны. В тысяча девятьсот десятом году вы познакомились с Густавом Маннергеймом и достаточно долгое время дружили с ним. Карты, вино и красивые женщины объединяли вас некоторое время, но и впоследствии вы достаточно длительное время переписывались с тогда уже генерал-лейтенантом Русской Императорской армии. Если мне память не изменяет, до семнадцатого года.

Я хочу, чтобы вы передали фельдмаршалу Густаву Маннергейму мое личное устное послание и письменный ультиматум советского командования правительству Финляндии.

Суть ультиматума такова: мы готовы принять всех пленных, содержащихся в финских концентрационных лагерях, в обмен на жизни мирных граждан Хельсинки либо любого другого города Республики Финляндия. Выбор будет сделан в соответствии с военной необходимостью командованием Карельского фронта.

Если пленные не будут переданы в течение пятнадцати дней после получения ультиматума, с выбранным нами городом произойдет все то же самое, что с этим укрепрайоном. Для начала с одним городом. Шутки закончились. Если командование финскими войсками отведет свои подразделения на указанные нами позиции, мы готовы обговаривать условия мирного договора. Если же нет – последствия перед вашими глазами.

Республика Финляндия будет уничтожаться нами как страна до полного краха государственности. Эта война не столько идеологий, но в первую очередь война на уничтожение, и мы не остановимся ни перед чем.

Вы сами знаете, что немецкие и финские войска творили с мирными жителями Ленинграда в течение девятисот дней и ночей. Мы считаем, что Финляндия тоже замешана в этом бесчеловечном преступлении, и месть наша будет страшна своей непредсказуемостью. Передайте это своему старому приятелю и собутыльнику.

Через двое суток вы и еще несколько солдат и офицеров немецкой армии, лично переживших подобные обстрелы и бомбардировки, будете переданы финским войскам. В качестве доказательства с вами будет отправлен документальный фильм. На кадрах военной кинохроники последствия взрывов над хорошо укрепленными бункерами командования Вермахта. Укрепления остаются целыми, все живое в них погибает. Трупы погибших вы только что видели собственными глазами.

Передайте Густаву Маннергейму, что отсидеться за линией его имени не удастся, но если до этого дойдет, финские войска будут уничтожаться без всякой жалости, а финский народ будет расплачиваться за глупость его сегодняшних правителей многие десятки лет.

* * *

Сухопарый, подтянутый пожилой человек сидел на шикарном кожаном сиденье роскошной немецкой машины и бездумно смотрел в затянутое морозной изморозью стекло. Резиновые шины мягко шелестели по заснеженным улицам. За окном медленно проплывали величественные дома и костелы пригорода финской столицы.

Ему было уже семьдесят шесть лет, и к своим годам он достиг очень многого. Блестящий генерал-лейтенант Российской Императорской армии, регент Королевства Финляндия, маршал, а затем и фельдмаршал свободной страны, созданной при его непосредственном участии. Он сделал все для развития и укрепления военной мощи своей Родины и сейчас стоял во главе ее армии.

Начало войны против большевистской России и развитие этого безумного кровопролития почти устраивало главнокомандующего. Немецкая армия наступала, большевики потеряли гигантские территории и почти всю промышленность. Финляндия ценой небольших усилий тоже получила свой кусок русских территорий, но не такой, какой был запланирован изначально.

На Кольском полуострове, в Мурманске и в Ленинграде русские держались. Держались, казалось, из последних сил, но фельдмаршал знал, что это совсем не так. Он слишком хорошо знал русских. Слишком хорошо знал, на что способны русские солдаты, из последних сил сражающиеся, казалось, в невыносимых условиях этой ужасной войны.

Густав Маннергейм знал, что даже в самой безнадежной ситуации русские могут выкинуть что-то такое, от чего у их противников начнутся серьезные проблемы. Большевики не были исключением из этого почти догматического правила. Последние события показали, что его опасения не лишены оснований.

Начало сорок четвертого года поразило весь мир. Русские невероятно результативно бомбили Берлин. Символ немецкой государственности – Рейхстаг был разрушен до основания бомбой огромной мощности, с невероятной точностью попавшей прямо в здание.

Следующий налет вверг в панический ужас все гражданское население Германии и произвел должный эффект на ее союзников. Русские самолеты ковром высыпали на город зажигательные бомбы, огонь которых невозможно было погасить. Затем было разрушено здание Главного Управления Имперской Безопасности – символа германского правопорядка. И как апогей всему этому – разрушенный до основания генеральный штаб сухопутных войск Вермахта – символа немецкой армии.

Казалось, что все эти налеты – позерство, последние выверты издыхающего монстра, но вдруг приходит неожиданное известие: большевики сняли блокаду Ленинграда, прорвав мощные фортификационные сооружения, разгромив усиленную группировку войск противника и уничтожив более ста тысяч немецких солдат. И сразу же финское правительство получает безумный ультиматум русских, а лично он – привет из своего далекого прошлого.

Казимир Руженский – осколок некогда известного в Польше княжеского рода. Беззаветный повеса, удачливый карточный игрок и душа любого общества. Они сдружились достаточно быстро, так как были вхожи в одни и те же знатные польские дома. Замойские, Потоцкие, Красинские, Любомирские и Радзивиллы всегда готовы были принять их на своих приемах.

Золотое время! Он уже полковник, командир тринадцатого уланского Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Николаевича полка. Казик – блестящий инженер. Выпускник высшего технического учебного заведения Российской империи. Они потеряли друг друга в безумном семнадцатом.

И вот постаревший Казимир Руженский передан «красными» вместе с деморализованными, не верящими в собственное освобождение немецкими солдатами. И вместе с фантастически безумным ультиматумом. И с рассказами этих полоумных солдат и офицеров, которым не верят даже врачи фронтовых госпиталей.

Не верит никто, кроме него – фельдмаршала Маннергейма. А он, Густав Маннергейм, верит. Верит своему старому приятелю Казимиру Руженскому и никому более.

Кинопленку можно подделать. Можно запугать самых стойких и дисциплинированных солдат Вермахта, но невозможно заставить Казимира Руженского солгать в угоду большевикам. Если бы красные комиссары знали, кого они выпускают из своих кровавых лап, они никогда не сделали бы этого.

Беззаботный, легкомысленный повеса, любитель прекрасных дам, великосветских приемов, утонченных вин и бесконечных карточных партий, в которых он достаточно часто выходил победителем, превратился в годы гражданской войны в беспощадного убийцу большевиков. Именно руками Казимира Руженского были сделаны бомбы замедленного действия, которые взрывались на заводах и фабриках Санкт-Петербурга, Москвы, Твери, Рязани, Владимира и еще десятка русских городов.