Теоретик. Храм из хрусталя - Владимир Корн Страница 29

– Утешитель, конечно, из меня хреновый, но вот что могу тебе сказать: твоей вины в ее пропаже нет. Тут будь хоть семи пядей во лбу, ни за что не догадаешься, что охота шла именно за Лерой. Ладно ты сам или Дарья, но кто же мог предположить, что им нужна Валерия?! Много раз об этом задумывался и все в толк взять не могу – как перквизиторы могли там оказаться вообще? Случайно, в связи с нашествием, которое их, как и нас, заставило спасаться на юге? Они шли по нашим следам? Что-то еще? И все-таки тебе повезло.

– В чем именно?

– В том, что ты тогда рядом с Лерой не оказался.

– Борис, и ты считаешь это везением?

Сколько раз я проклинал себя за то, что не был вместе с ней, решив броситься на помощь остальным, и сосчитать невозможно!

– Именно. Теоретик, ты, конечно, крут. Иной раз даже диву даешься. Но будь ты тогда рядом, тебя обязательно сделали бы, а ее все равно забрали. И кто бы тогда Леру из их лап вырвал?

Возможно, он и прав. А возможно, и нет.

– Ее еще вырвать нужно.

– Вырвем, Игорь, вырвем, можешь не беспокоиться! Разгребем проблемы здесь и вплотную этим вопросом займемся. Будь уверен – и концы отыщутся, и сами они, ну а дальше уже дело техники. Перквизиторов все ненавидят лютой ненавистью, ибо нелюди они, так что помощь мы в любом месте найдем. Знаешь, Игорь, жизнь у меня так сложилась, что я твердо был убежден, что удивить, а тем более поразить меня уже нечем. И повоевать пришлось, и в тюрьме почалиться… Всякого насмотрелся. Как выглядит, например, человек, когда он на мине подорвался. Обколешь его, бывало, промедолом, а он все равно кричит, что ноги болят. А нету у него уже ног, одни обрубки, жгутами перетянутые. Или когда мойкой брюхо вскроют, и кишки по всему полу в камере за ним тащатся, сизые такие… Ну все, Борис Александрович, думал, тебя уже ничем не пробьешь!

Гудрон на мгновение умолк. То ли припоминая подробности, то ли еще по какой-то причине. Затем продолжил, и голос у него изменился:

– В самом начале случилось, наверное, еще и недели не прошло, как в этот гребаный мир угодил. Мы все тогда под Пожарником ходили. И сам Грек, и Гриша Сноуден, и Артемон. Идем мы себе в Шахты, уж не помню, по какой именно надобности. И вдруг – три человека, а на них ни клочка кожи! Вообще ни сантиметра! А сами еще живые. И глазки такие жалобные! Еще и что-то сказать пытаются. Ну и чем мы смогли бы помочь? Кроме того, что избавить их от мучений? Чем?! До сих пор как вспомню – обязательно вздрогну. – И он действительно вздрогнул. – Я уже потом спрашиваю: кто их так, зачем? Тогда-то первый раз о перквизиторах и услышал. Вот скажи мне, ну зачем с живого кожу сдирать? Ну ладно они бы еще ее как-то использовали, так кожа рядом с ними валялась. И знаешь, она еще пострашнее тех людишек была. Ну пристрелили бы, ну ранили бы и бросили подыхать в муках, но зачем кожу-то?! – И, вероятно, чтобы сгладить впечатление, добавил: – Правда, слышал я, что с женщинами так никогда не поступают.

«Борис, думаешь, мне от этого намного легче? С их нравами, когда все у них общее? Имущество, а главное, женщины?»

– Говоришь, Пожарник с вами был?

– Ну да, он тогда командовал.

– А затем подался к тем самым перквизиторам.

– Подался, – соглашаясь, кивнул Гудрон. – Кстати, с нашими денежками. И если не сдох еще, до сих пор среди них. Вот бы заодно и с ним встретиться! Он же тогда Грека подставил так, что того едва на нож не поставили. Поквитаться за Георгича, пусть даже ему теперь все равно. А может, и есть там что-нибудь. Что ты об этом думаешь?

Еще одна его попытка меня отвлечь, когда разговор по его вине повернул не в ту сторону. Что думаю? Да откуда мне знать? Оттуда еще никто не возвращался. Свет в конце тоннеля, когда у человека наступала клиническая смерть, но его смогли вытащить? Слава Проф утверждает, все дело в медицинских препаратах для общего наркоза, например, которые у части людей вызывают галлюцинации. Отсюда и видят они себя отдельно от тела, всякие тоннели и прочее, и прочее. Ну и какие у меня могут быть основания Профу не доверять? И я уже открыл рот, чтобы сказать хоть что-то, когда Гудрон внезапно напрягся.

– Игорь, взгляни! – Голос его был тревожным донельзя, а сам он смотрел не на побережье, в противоположную сторону – в глубину ущелья. – Видишь?!

Вижу, Гудрон, вижу! Фигурки людей, их много, несколько десятков, и идут они по направлению к нам. А еще я готов был поклясться: это именно те, к встрече с которыми мы и готовились. Правда, ждали их совсем с другой стороны.