Правила игры без правил - Эдуард Геворкян Страница 28

— Ты чего? Потеряешь ведь!

— Не потеряю.

— Да? Ну тогда давай завтра вместе посмотрим. Приходи в институт, покажу нашу установку.

Аршак подумал и согласился. Миша тут же потерял интерес к стеклу, поднял с пола фольгу, смял и хотел запустить в открытое окно, но замер с поднятой рукой.

— Ты чего? — снова насторожился Аршак.

Миша разжал ладонь, оценивающе покачал комок на руке, сунул в карман и… захихикал.

— А вот металльчик этот я завтра точно взвешу. Тяжел, собака, вроде как алюминий, но не алюминий. Усекаешь?

— Не усекаю.

— Похож на алюминий, но не алюминий, значит, скорее всего платина, — назидательно сказал Миша.

Аршак равнодушно кивнул. Ему было неловко. В кармане не только ручка, но и кусочек интересного стекла. Ручка, правда, интереснее. А если дядя попросит вернуть? Ну, тогда можно поторговаться, да и в конце концов соседи ящик ему подарили.

— Уже хвастал сокровищами? — Миша легонько пнул отцовскую папку.

Потом он распахнул шкаф, но пока впихивал папку на место, вывалились еще две, а затем посыпались альбомы, картонки, стопки каталожных карточек. Миша произнес несколько страшных ругательств, вздохнул и присел над безобразной кучей.

— Помочь?

— Еще спрашиваешь? — с этими словами Миша взял альбом, раскрыл и заулыбался. — Смотри, сохранился!

Альбом для рисования был изрисован человечками, зверушками, какими-то многоголовыми дракончиками, радужными лягушками и прочей веселой чертовщиной.

— Это папашка мне в детстве сказки рисовал, — пояснил Миша. — Сам сочинял, сам рисовал.

В другом альбоме зверушки были не очень добродушными. Волки скалили зубы. Змей Горыныч с подвешенными под крыльями ракетами пикировал на ковер-самолет, на котором Василиса Премудрая жалась к Ивану-Царевичу, молодецки палящему в окаянного Змея из ручного пулемета. Перевернув страницу, Аршак увидел неприятную, во весь лист, физиономию усатого типа, по всему видать — злодея.

— А это Кошкодав-Ракоед, волшебник, — сказал Миша.

— Мерзкая харя. Злой, конечно?

— Не злой и не добрый. Глупый. Точно не помню, но его, кажется, всегда губила жадность.

Потом они сложили альбом и остальные бумаги в стенку, и вовремя, потому что пришла тетя Зина. Не успев раздеться, она учинила допрос с пристрастием на предмет выяснения — где дядя, почему его нет дома, почему не был в магазине и вообще, сколько она может надрываться?!

Миша посмотрел на Аршака.

— Дядя плохо себя чувствовал… — начал он и осекся.

И впрямь, если дядя заболел, то куда он делся? Аптека рядом, магазин тоже, а нет его давно.

— Ну, так я тоже человек, — сделала внезапный вывод тетя, — и нуждаюсь в отдыхе. Я пошла в кино.

И ушла.

— Куда же батя делся? — озадаченно спросил Миша.

Аршак ничего не ответил. Он не знал, куда делся дядя, и не хотел влезать в семейные жернова. Подошел к окну.

Небо ощутимо наливалось сумерками, ветер стих, мелко закапало по стеклу.

У монументальной стены, что напротив дома, стоял человек и глядел, как показалось Аршаку, прямо на него. «Может, это дядя — ждет, пока тетя уйдет», — подумал Аршак, но тут же понял, что ошибся. Человек подошел ближе — и стал похож на только что увиденного Кошкодава-Ракоеда: такие же топорщившиеся усы на полщеки и корявое неприятное лицо. Впрочем, решил Аршак, похожи только усы.

Неприятный незнакомец подошел почти к самому подъезду. Он действительно смотрел к ним в окна и сейчас уперся тусклым взглядом в Аршака. Аршак вздрогнул. Незнакомый человек огляделся по сторонам и быстро вошел в подъезд.

Аршак был уверен, что через несколько секунд раздастся звонок в дверь, объявится этот, Кошкодав-Ракоед, и начнутся неприятности.

Но прошла минута, другая, третья… Никто не звонил. Миша включил телевизор, потом глянул на часы, выключил и заметался по комнате, собираясь на занятия.

— Ну, бывай! — и убежал.

Аршак остался один. Вскоре он понял, что дома ему делать нечего. Лучше пойти прогуляться, пока дождь не разошелся вовсю.

Он вышел из квартиры, постоял, прислушиваясь. На лестничных пролетах было тихо. Издалека несся приглушенный лай. Утробно заурчал и смолк мусоропровод.

Аршак вздохнул и спустился во двор.

Тихая скука. Даже вечные бабульки у подъездов рассосались по своим лежбищам.

Он походил по детскому городку, влез на мостки, попрыгал и… под ногами булькнуло. Сунул руку в карман — в непонятно как возникшую дырку провалилось стеклышко, упало меж бревен и кануло в мутной воде. Судя по торчащему обломку кирпича, здесь было неглубоко, самое большое, на ладонь. Но вода, грязная и покрытая слоем ряски, выглядела противно. Дождь смоет ряску, решил Аршак, вот тогда и пошарю.

И пошел обратно.

Он шел вдоль стены, убыстряя шаг — дождь усилился. Длинная, почти стометровая стена нависала над двором. Несколько раз Аршак оборачивался. Пусто, никого. И вот когда он почти уже дошел до края и собирался свернуть к подъезду, словно холодные пальцы вдруг на мгновение схватили его сзади за шею.

Он вскрикнул, но не услышал собственного голоса.

И в следующий миг пропал.