Блудный сын, или Ойкумена. Двадцать лет спустя. Книга 1. Отщепенец - Генри Лайон Олди Страница 28

– Ага!

– …объяснили ситуацию…

– Угу!

– …деньжат предложили…

– Ого-го!

– И коза наша с потрохами.

– С рожками? С ножками?

– С хвостиком. Знаю я таких. Бегом побежит, только направление укажи!

– Бегом? Шутишь, напарник?

Трепач ликовал. Волей случая Франт затронул тему, по которой Трепач мог его просветить в своё удовольствие.

– Я справочки навел. Во-первых, наши горлохваты её искать замаялись. До Хиззаца отследили, и как в воду канула. Ни лицензии, ни регистрации, работает на леваках. Вот Паука и прислали. Во-вторых, на неё уже выходили. Года три назад, а может, все четыре…

Он взял театральную паузу, дожидаясь реакции напарника. На паузы Трепач был мастак, они клещами тянули из собеседника наводящие вопросы.

– И что?

– Мутное дело, приятель, мутное и паршивое. Явились к ней двое, вроде нас с тобой. То да сё, слово за слово, тут её хахаль заявился. Драться полез, гадюка. Ну и бомбануло в итоге.

– Кого бомбануло? Хахаля? Козу?

– В целом бомбануло, по площадям. Плазменный фугас, что ли? Кто подложил, зачем – государственная тайна. Наших в пепел, хахаля тоже. Одна коза и выжила. Ты с этой козочкой держи ухо востро…

В ухе Трепача, словно подслушав последнюю реплику агента, щекотно завибрировал «слизняк». Формирование миниатюрной акуст-линзы всегда сопровождалось щекоткой.

– Внимание! Красотка на подходе, – шевельнулся в линзе вредный тенорок Паука. – Дистанция триста метров. Готовность номер один, раздолбаи! Не отсвечивать, в эфире без дела не звездеть. Трепач, тебя касается!

– Угу, – обиженно булькнул горлом Трепач. – А когда я звездел?

Второй «слизняк», прилепившийся к нёбу, улавливал не только шёпот, но и беззвучные вибрации голосовых связок.

Улочка текла волнами слепящего зноя. Стены из белого известняка, брусчатка, припорошенная меловой пылью – всё отражало лучи послеполуденного солнца, от которых зной плыл густым киселем. Глянцево-зелёная листва чахлых магнолий отбрасывала на тротуар скудную тень. Тень манила, издевалась – воспользоваться ею агенты не могли, деревья росли рядом с домом, где обитала Красотка. Ещё спугнёшь дуру! Полотняная кепка с длинным козырьком не спасала: глаза Трепача отчаянно слезились. Он с завистью покосился на Франта: надо было и себе очки взять.

Теперь поздно.

Словно вспышка, на фоне пылающей извёстки возникло пятно небесной голубизны. Женщина. Худощавая смуглянка в голубом сари. Красотка вывернула из-за угла, очертания брамайни колебались. Казалось, она плывёт сквозь горячее марево, искажавшее предметы и людей. Ну да, ухмыльнулся Трепач. Бунгало с тенистым садиком нам доходы не позволяют. Жаримся в известковой печке на окраине. Зато дёшево, на шармачка.

– Сто пятьдесят метров, – стукнулся в барабанную перепонку назойливый Паук. – Вы там заснули, что ли? Видите объект?

– Видим, не пыли́, – откликнулся Франт. – Подходит к дому.

– Ждите.

Во время сиесты улицу вымело начисто: ни души. К счастью, брамайни не обратила внимания на двух бездельников, маячивших на углу. Домой, читалось в её походке, домой, скорее домой. Интересно, есть ли у дамочки кондиционер?

– Вошла.

Дверь дома закрылась за женщиной.

– Ждите.

– Сами знаем!

Трепач разозлился. Паук его достал. Нет, правда, достал. Начальник выискался! Переговоры – его, Трепача, работа, его конёк. Он сам выберет нужный момент, когда следует постучать в дверь Красотки. Мы же не учим Паука вести дистанционное наблюдение? Пятнадцать минут, сказал Трепач себе. Я дам ей пятнадцать минут. Пусть выдохнет, вдохнёт и снова выдохнет.

Для верности он выждал двадцать.

– Мы идем.

– Принято.

Прежде чем постучать, Трепач глянул на Франта. Перед дверью напарник снял очки. Молодец, соображает. Человек с открытым взглядом вызывает больше доверия, чем тот, кто прячется за фасетчатым чудом техники. Стук вышел излишне резким – проклятая фанера! – и Трепач поморщился, как от укуса насекомого.

– Кто там?

На двери – ни камеры, ни даже примитивного глазка.

– Ради бога, простите за беспокойство!

Голос: само обаяние. Пауза: краткая, точно рассчитанная по секундам.

– Госпожа Джутхани? Мы из миграционной службы.

Вторая пауза, чуть длиннее. За дверью – напряжённое молчание. Трепач улыбнулся: он предвидел напряжение. Козе… Красотке, мысленно поправился он, входя в заготовленную роль. Всё, козы на пастбищах, а мы здесь, и мы прекрасны. Красотке есть чего опасаться. Визит миграционки дамочке не по нутру. С её образом жизни раз, и загремела на принудительные работы. Или с планеты вытурят…

Щёлкнул замок:

– Что вам нужно?

Губы поджаты. Брови сдвинуты. Левая рука упёрлась в бок. Вся поза демонстрирует независимость. Очень хорошо.

– Вы не волнуйтесь, всё в порядке. У нас хорошие новости.

Улыбка Трепача разила наповал. Минуту назад никто бы и не предположил, что этот рот способен складываться в такую очаровательную улыбку, а от этих глаз могут разбежаться такие потешные лучики морщинок.

– Вы позволите нам войти? Тут пекло, настоящее пекло…

Миг раздумий, и женщина отступила в сторону, освобождая проход.

В доме царил душный сумрак. После слепящего солнца зрение сбоило, воспринимая лишь смутные контуры интерьера. Диван, стулья, стол. На всём болотно-зелёный оттенок из-за штор, закрывающих окно. Ага, кондиционер – пластиковый короб под потолком. Не работает. Нарочно не включает? Брамайны от страданий энергию аккумулируют. Гости, значит, задаром парятся, мучаются, а она подзаряжается?

– Премного благодарны, – кепка птицей вспорхнула с головы Трепача. Кепка? Шляпа с пером в руке галантного кавалера. – Извините за вторжение…

Франт поклонился, держа язык за зубами. Всякий раз, наблюдая за преображением напарника, он получал искреннее эстетическое удовольствие. Талант! Спина в струночку, плечи вразлёт. Черты лица дышат сдержанным благородством. Даже одежда – мятая хлопчатобумажная рубашка и шорты цвета хаки с множеством карманов – из гардероба натурального разгильдяя превратилась в изысканный стиль души общества, ничуть не портя образ.

Тут и камни зааплодируют.

Брамайни отступила на шаг, сбитая с толку:

– Чем обязана?

Женщины, попавшие под обаяние Трепача, начинали безотчётно копировать его манеры. Так вода принимает форму сосуда, в который налита.

– Вы?

– Да, я.

– О, вы нам ничем не обязаны, госпожа Джутхани! Скорее уж – мы вам.