Чистилище - Геннадий Марченко Страница 28

Нашими соседями по вагону стала весёлая компания комсомольцев с гитарой, а по «купе» – семья военного, который, как позже выяснилось, был откомандирован к новому месту службы в Харьков. Семья его состояла из миловидной супруги и пацана, с виду ровесника моего Лёхи. Гляди ты, «моего»… Ну, по легенде он и есть мой сын, надеюсь, до конечного пункта ни у кого из посторонних вопросов по этому поводу не возникнет. Мы и с Лёшкой договорились, что он будет называть меня папкой, а я его сыном. И что он у меня один, о сёстрах пока придётся забыть.

Лёха и Серёга, как звали сына майора РККА, быстро нашли общий язык, и ещё не успели мы отъехать от Курской, как они принялись с воплями носиться по вагону. Майора величали Степаном Фёдоровичем Кузнецовым, а его молчаливую супругу – Вероникой. Сам он называл её Никой. Семейство военного занимало две верхние полки в нашем закутке и ещё одну верхнюю в проходе напротив. Билеты они купили после нас, поскольку буквально днём майору позвонили и приказали выезжать уже сегодня, а не через три дня, как они планировали. Будучи джентльменом, я тут же предложил Нике поменяться местами, та было замялась, но в итоге благодаря моей настойчивости обмен состоялся.

За окном замелькали деревянные дома окраины Москвы. Обладатель двух золотых галунов в красных петлицах распоясался, впрочем держа возле себя портупею с кобурой, и из чемодана выставил на стол полулитровую бутыль с самодельной пробкой и чуть замутнённым содержимым. Следом на столике появились съестные припасы в виде стандартного дорожного набора: жареная курица, варёные яйца, огурцы и помидоры, похоже позднего сбора, перья лука, соль и хлеб. Я было дёрнулся выставить с внутренним вздохом пару банок каши с тушёнкой, но майор махнул рукой:

– Не надо, уберите, Василий Матвеевич, вам ещё пригодится. Мы не последнее выставляем. Ну что, за знакомство? – улыбаясь, предложил он.

В общем, до самых сумерек просидели, майорская жена тоже пригубила вполне неплохого самогона от какой-то тёти Клавы. Пацаны, чуть перекусив, отправились слушать, как комсомольцы, отправившиеся на Украину с какой-то агитационной миссией, распевают песни под уже порядком расстроенную гитару.

– А вы, значит, в Судак путь держите? – спросил майор, смачно хрумкая огурцом.

– Туда, к родне в гости. На работе отпуск дали, вот решили в бархатный сезон к морю съездить.

– А жена что?

Я тяжело вздохнул, с грустью глядя в стол:

– Нет её, в прошлом году схоронили.

– Извините…

– Да не стоит, жизнь – такая штука, что неприятности могут поджидать в любую минуту. Хотя случаются и приятные моменты. Вон – один из них, – с улыбкой кивнул я в сторону пробежавшего по коридору Лёхи.

– Это да, дети всегда кстати, – тоже улыбнулся майор и тронул жену за руку. – Мы вот с Никой ещё одного ждём через полгодика. Она девчонку хочет, я не против. Пусть будет девчонка, Аней назовём, в честь моей бабушки.

Ника тоже улыбнулась, переглянувшись с мужем и положив свою ладонь на его. Ну хоть кто-то счастлив в этом мире. И хорошо, что майор и его жена не знают о грядущей войне, на которой, вполне вероятно, этому вполне положительному человеку Степану Фёдоровичу Кузнецову придётся сложить голову. Кто знает, вдруг и мне доведётся с оружием в руках защищать Родину. И даже сложить голову на ратном поле. Всё ж лучше, чем быть глупо расстрелянным.

О себе я старался много не говорить, чтобы потом не запутаться. Сказал лишь, что работаю на чаеразвесочной фабрике и вот решили в отпуск смотаться с сыном к родне в Крым. Кузнецов тоже не слишком распространялся о своей работе, его вообще больше интересовала международная обстановка.

– Вот в прошлом месяце мы заключили договор о ненападении с гоминьдановским Китаем и даже отправляем военную помощь для борьбы с Японией. Не знаю, не знаю… Гоминьдановцы же против коммунистов выступают, выходит, наши противники. Конечно, наверху виднее, там знают, с кем и когда дружить, если так решили, значит, так выгодно СССР. А вы как считаете, Василий Матвеевич, правильно мы поступили?

– Я, Степан Фёдорович, линию партии не обсуждаю. А то такие сомнения могут нас завести совсем не туда, куда надо. Вы правильно сказали, там, – я показал глазами в потолок, – сидят не дураки. Опять же, Китай – своего рода прослойка между СССР и профашистской Японией, и эту прослойку поневоле придётся поддерживать. Ни к чему нам враг у ворот.

– Это точно, с какой стороны ни глянь – окружены врагами. И каждый норовит устроить нам какую-нибудь пакость. Но нас голыми руками не возьмёшь, сейчас Красная армия совсем не та, что была ещё десять лет назад. У нас уже есть несколько танковых корпусов. Об этом писали и в газетах, – добавил майор, видимо опасаясь, как бы я не подумал, что он выболтал засекреченную информацию.

Между тем Ника принялась сворачивать остатки еды в газету «Красная звезда», причём с портретом Сталина на первой полосе.

– Ника, ты что делаешь?!!

Бедняга аж вздрогнула от возмущённого шёпота мужа.

– Что случилось, Степан?

– Ты посмотри, куда мусор заворачиваешь!

– Ой, и правда, это же товарищ Сталин.

Оба испуганно посмотрели на меня, но я отвернулся к окну, сделав вид, что глазею на проплывающие мимо сумеречные пейзажи. Наверное, думают, настучу я или нет, переживают. А скажу сейчас, что промолчу, не сдам, – ещё больше заволнуются. Мол, успокоил, а сам уже думает, как донос составить.

Я зевнул, прикрыв рот рукой. Насыщенным сегодня получился день, столько всяких событий!

– Спать уже нужно ложиться, – сказал майор. – Поезд прибывает в Харьков рано утром, не проворонить бы. Хотя вроде и предупредили проводника, но лучше не рисковать. Серёжка! Хорош носиться, давай в туалет тебя отведу – и на боковую.

Отпрыск подчинился беспрекословно, причём Степан повёл его справлять нужду, не забыв прихватить упряжь с кобурой, а по пути попросив комсомольцев заканчивать шуметь.

– И нам пора, Лёха, а то, смотрю, уже глаза трёшь. Сейчас тоже в туалет сходим – и ложимся спать.

– Да я не хочу!

– Вижу, как не хочешь… Если и правда не спится, лежи и смотри в окно. Так и уснёшь.

– Ага, снизу неудобно смотреть. Пап, давай я на верхнюю полку лягу, там в окно хорошо глядеть.

– Ладно, забирайся, если так хочется, мне лучше…

Понемногу вагон угомонился. Увидев, как свесилась вниз тонкая рука уснувшего Лёшки, я повернулся на бок и моментально отрубился.

Проснулся в половине седьмого, когда поезд подъезжал к Харькову и семья майора вовсю готовилась к высадке, доставая чемоданы.

– А, проснулись, – негромко сказал он. – Извините, если мы тут пошумели.

– Да нет, всё нормально, я всегда рано просыпаюсь, – отозвался я, с лёгким стеснением натягивая штаны поверх купленных вчера трусов.

Тихо, чтобы не разбудить Лёху, попрощались, пожелав друг другу удачи. Ну вот, вполне милые люди! Побольше бы таких. А на смену им тут же заселились новые пассажиры – немолодая чета и девушка в круглых очках. Девица сидела сама по себе и вышла в Днепропетровске, а старики ехали навестить сына в Симферополе, который работал начальником цеха на консервном заводе «Трудовой Октябрь». То есть, получается, с нами до конечной.