Интроверт. Выйти из тени - Родион Кудрин Страница 28

Уже пару дней назад во всём городе отключилось электричество. Кроме того, даже автономная электроника вроде карманных плейеров перестала работать. Поначалу это сильно удивляло, но быстро нараставшие, словно снежный ком, трудности не позволяли тратить на эмоции слишком много времени. Ситуация вынуждала быстро переключаться на решение насущных проблем и принимать, как должное, сложившуюся ситуацию.

Все городские службы оказались практически парализованы. Никто не работал, и все жители постепенно переместились на улицы. В магазинах сразу пропали продовольствие и вода, что не обошлось без случаев мародёрства. Движение транспорта на улицах остановилось, если не считать редкие антикварные автомобили, которые всё ещё могли передвигаться. Среди людей нарастало сильное беспокойство, постепенно перерастающее в панику. Никто не понимал, что происходит, и как выпутаться из всей этой неразберихи. Лишь для Океана и Гвоздя, не считая Ёжика, всё было очевидно. Однако оптимизма им это отнюдь не прибавляло.

Дома никого не было. Закрыв глаза, Егор лежал в своей комнате на полу и по памяти проигрывал про себя один из альбомов группы «Кино». В голове звучала песня «Красно-жёлтые дни» Виктора Цоя. Знакомые до боли музыка и текст действовали в точности так же, как в первый раз. Благодарное воображение, отпущенное на свободу, как всегда рисовало одну и ту же картину. Идеальный мир, где правят любовь и мечта, в котором очень хочется остаться, и откуда не стоит возвращаться. Там живёт ребёнок, который смотрит на мир широко открытыми глазами и чувствует себя по-настоящему свободным. Если бы он знал, что такое счастье, то, наверное, назвал бы себя счастливым. Но ребёнок не знает границ и не ставит для себя никаких рамок, а просто живёт и радуется каждому мгновению. Добрые и красивые люди вокруг улыбаются и смеются. Каждый с радостью готов помочь ему. Ребёнок рисует гуашью картину, на которой в небе горит яркая звезда, дающая ласковое тепло и чистый белый свет всему живому на Земле. Никто не знает точно, где находится этот мир, но нет никаких сомнений, что он существует на самом деле. И уже не так важно, во сне всё это или наяву. Всё не так уж важно.

Проснувшись, Егор долго не хотел открывать глаза, стараясь как можно дольше удержать то эфемерное ощущение счастья, которое неумолимо таяло с каждым следующим мгновением. Но через несколько минут всё стало как прежде и даже немного хуже. В памяти сразу же возникла жуткая картина гибели Миры, услужливо воспроизведённая мозгом в холодных и мрачных тонах. Затем вспомнилось то, что вторжение чужих уже идёт полным ходом, и никто теперь не в силах ему помешать. Невыносимая тоска всей своей свинцовой тяжестью привычно придавила к земле. Волна одиночества и отчаяния накрыла с головой и потянула за собою вниз. Его любимой Миры больше не было в живых, а его родной мир скоро исчезнет навсегда.

Вставать совершенно не хотелось, потому что в этом теперь не было никакого смысла. Егор продолжал падать в пустоту, находя в этой обречённости своеобразное удовольствие. Но внезапно возникшее где-то на задворках сознания чувство тревоги всё-таки заставило его открыть глаза и резко встать. Егор вдруг понял, что случилась ещё одна большая беда. Он сразу почувствовал, что нужно срочно ехать в яхт-клуб. Быстро собравшись, Егор вышел из дома и через заднюю дверь забрался в примятую с боков «Ниву».

На пристани безмятежно покачивалась на воде белоснежная яхта. На её корме красовалось нанесённое тёмно-синей краской имя «Индиго». Это название они придумали вместе с Гвоздём сразу после той зимней прогулки, во время которой Егор впервые увидел яхту. По мнению Океана и Гвоздя, название должно быть ярким и броским, хорошо смотреться на русском и английском языках, а ещё оно должно быть коротким. Тогда они перебрали бесчисленное множество вариантов, а их головы были набиты короткими словами, как небольшие орфографические словари. Когда оба уже отчаялись придумать что-то интересное, Океан предложил название «Индиго», которое сразу же понравилось обоим, и было утверждено как окончательное. Гвоздь тогда уточнил, что этим названием они ничего не будут иметь в виду. Пусть это будет лишь яркое и красивое слово, которое принесёт удачу самой яхте и её команде. На этом и остановились.

После гибели Миры Океан и Гвоздь сразу же проверили РЭБ-станцию, к которой так стремились успеть. В её помещении не оказалось ни одного сотрудника. Не было даже ни единого зомби, которых они ожидали здесь увидеть. Враг выиграл этот бой, опять оказавшись на шаг впереди. Зомби совсем немного опередили их и, быстро сделав свою работу, покинули станцию. Очевидно, Мире было приказано устроить настоящее представление, чтобы максимально задержать противника.

Проверяя оборудование станции, Океан понял, что оно было перенастроено на вывод из строя всей окружающей электроники. Это и произошло в Саратове через двадцать минут после гибели Миры. РЭБ-станция сделала своё чёрное дело и теперь была бесполезна. На всякий случай Океан всё-таки отключил питание, разбив распределительный щиток, хотя вся электроника уже была бесполезной грудой металла и пластика. Что делать дальше ни Океан, ни Гвоздь не знали. Состояние обоих было близко к отчаянию, поскольку свой последний шанс спасти планету они не использовали. После короткого совещания с Ёжиком они решили на время залечь на дно до прояснения обстоятельств и выработки нового плана действий. Сдаваться, разумеется, никто не собирался, но как бороться с чужими дальше и, самое главное, — как их победить, тоже никто не знал.

Океан был крайне подавлен смертью Миры, а Гвоздь чувствовал свою вину в произошедшем. Однако оба понимали, что для них это был единственный способ остаться в живых. Разумеется, Мира была заражена вирусом и была уже не Мирой, а злобным зомби. Океан многократно пытался убедить себя в этом, но легче ему всё равно не становилось. Даже никогда не унывающий Ёжик притих и не находил нужных слов поддержки.

С трудом запустив двигатель многострадальной «Нивы», Океан довёз в тот день Гвоздя до его дома и пожелал спокойной ночи. Сам он также отправился домой, чтобы упасть на свою кровать в состоянии «сердечного приступа». Дома ещё предстояло правдоподобно, но коротко объяснить своё долгое отсутствие, а также опровергнуть сообщение из Посольства о собственной гибели в Малайзии. Но всё это уже не имело особого значения, потому что Мира была мертва, а Земля вот-вот будет окончательно захвачена чужими. Это был конец его долгого, но, увы, печального пути. К счастью, ничего объяснять не пришлось, так как письмо из Посольства ещё не было доставлено адресату. Егор, как и планировал, не раздеваясь, упал лицом в подушку и сразу же провалился в тяжёлый сон.

Договорённость залечь на дно Гвоздь интерпретировал своеобразно. Учитывая то, что весь мир стремительно катился в пропасть, он решил прожить последние несколько дней по полной программе. Не зря же было вложено так много сил и средств в восстановление его любимой яхты. Было бы обидно умереть, но так ни разу и не прокатиться на ней.

Завсегдатаи яхт-клуба, похоже, не придавали особого значения последним событиям и, как ни в чём ни бывало, продолжали жить в своём размеренном ритме. Утром Гвоздь отправился туда самостоятельно, чтобы не тревожить Океана, а также не провоцировать лишние вопросы внешним видом покалеченной «Нивы».