Кольца анаконды - Гарри Гаррисон Страница 28

Как и остальные генералы Конфедерации, Джонстон искал способ разорвать петлю, стягивающуюся вокруг Юга. Изучая обступившие Конфедерацию армии, они искали хоть крохотную лазейку. Джонстон не слишком восторгался Улиссом С. Грантом и тем не менее понимал, что имеет дело с противником волевым и целеустремленным. Победы Гранта в форте Генри и форте Донелсон усугубили катастрофу. Теперь Грант расположился лагерем с мощной армией на Питсбургском плацдарме в Теннесси. Конфедератская разведка обнаружила, что к нему на подмогу идет подкрепление. Когда подкрепление прибудет, Грант наверняка ударит в южном направлении вдоль Миссисипи в попытке разделить Юг надвое. Надо его остановить, пока не поздно. И Сидни Джонстон как раз тот, кому это по плечу.

Наступление начнется позже, чем запланировано, но в остальном все идет строго по замыслу. За зиму он собрал армию даже более многочисленную, чем армия Гранта, численность каковой кавалерийская разведка оценила в тридцать пять с лишним тысяч человек. Джонстон принял решение ударить первым, пока тридцать тысяч человек Дона Карлоса Бьюлла не прибыли Гранту на подмогу. Три дня подряд его новобранцы маршировали по грязным тропам и проселкам Миссисипи, и маршруты их усталых колонн сходились на плацдарме у Питсбурга. Теперь настало время в последний раз собрать офицеров.

Они потянулись в палатку один за другим, пододвигали себе стулья и наливали кофе, когда Джонстон указывал на кофейник, жестом приглашая угоститься. Он дождался, когда соберутся все, и лишь тогда заговорил:

– Больше задержек не будет. Атакуем завтра, воскресным утром, как только рассветет.

Его заместитель генерал П. Дж. Т. Борегар не испытывал подобной уверенности.

– Захватить их врасплох уже не удастся. Они окопались по уши. А наши люди всего лишь необстрелянные новобранцы и в большинстве своем даже не слышали грохота канонады.

– Нам об этом известно, но еще нам известно, что, несмотря на изнурительные тяготы марша, люди не растеряли своего задора. Я сражусь с врагом, даже будь против меня миллион. Атака состоится.

– Томас, не знаешь ли, который час? А то мои часы остановились, – сказал генерал Шерман.

Его ординарец Томас Д. Холлидэй лишь с улыбкой покачал головой.

– Часы мне не по карману, генерал. Спрошу у кого-нибудь из офицеров.

Бригадный генерал Уильям Т. Шерман и его штаб объезжали позиции войск, стоящих лагерем близ церкви Шайло на берегах реки Теннесси. Утренний туман еще не рассеялся, под деревьями и изгородями лежала непроглядная темень. Но дождь ночью перестал, день сулил быть ясным. Шерман тревожился: решение Гранта, что окапываться войскам не следует, отнюдь не порадовало его.

– Камп, их боевой дух на высоте, – растолковал Грант, – и я хочу, чтобы таким он и оставался. Если они выроют эти ямы и спрячутся в них, то начнут тревожиться. Лучше их не трогать.

Шерману это пришлось не по душе. Рапорты о перемещениях противника впереди ничуть не обеспокоили Гранта, но все-таки Шерман вывел свой штаб на рассвете, чтобы выяснить, нет ли правды в докладах пикетов о слышанном ночью шуме, якобы свидетельствующем о передвижении войск.

Повернув лошадь, Холлидэй рысцой вернулся к генералу.

– Только что пробило семь, – сказал он. И погиб. Невидимые конфедератские пикеты внезапно дали залп, и пуля угодила в Холлидэя, сбив его с лошади и прикончив на месте.

– За мной! – крикнул Шерман, разворачивая лошадь и галопом устремляясь к собственным позициям.

Выскочивший на опушку пикет кричал:

– Генерал, мятежников там больше, чем блох на дворняге!

Именно так. Они шли тремя цепями, атакуя вдоль всего фронта. С нарастающим победным криком мятежники врезались в неподготовленные позиции северян, вынудив их отступить перед жидким ружейным огнем. Захваченные врасплох солдаты заколебались, предпочитая сдать назад, чем встретить град пуль. И тут появился генерал Шерман, скакавший верхом между вражескими цепями и собственными позициями. Не обращая внимания на пули, засвистевшие вокруг него, он привстал в стременах и взмахнул саблей.

– Солдаты, в цепь, ко мне! Пли, заряжай и пли! Не отступать! Заряжай и пли!

Пыл генерала оказался заразительным: его крики вдохновили солдат, еще мгновение назад готовых к бегству. Они остались на позициях, открыв огонь по атакующим. Заряжай и пли, заряжай и пли.

Положение сложилось отчаянно трудное. Здесь был самый открытый фланг армии Союза, и он-то подвергся наиболее массированной атаке. Вначале у Шермана было восемь тысяч человек, но под напором конфедератов их число неизменно убывало. И все-таки северяне держали рубежи. Полки Шермана приняли на себя главный удар, но не отступили. А генерал держался в самой гуще боя, все время разъезжая перед фронтом и не обращая внимания на град пуль.

Когда лошадь под ним убили, он продолжал сражаться пешком, пока ему не отыскали и не подвели другую лошадь.

Через считанные минуты убили и эту лошадь, когда генерал возглавил контратаку, а еще позже застрелили и третью.

Схватка была жаркой, трудной, грязной и смертельной. Необстрелянные конфедераты, сумевшие пережить кровавую увертюру сражения, мало-помалу учились воевать, снова и снова собирались с силами и бросались в атаку, тесня ряды северян. Те мало-помалу отступали, сражаясь за каждый фут земли, неся большие потери, но продолжая держаться. И Шерман всегда был в гуще боя, подбадривая обороняющихся. Солдаты гибли один за другим, но дивизия держала свои позиции.

Да и сам генерал Шерман вовсе не был неуязвим для пуль; позже в тот же день пуля ранила его в руку, но генерал перевязал рану носовым платком и продолжал командовать.

Осколком снаряда ему срезало часть полей шляпы. Несмотря на это, несмотря на потери, он оставался во главе войск и сумел стабилизировать положение. Через три часа после начала боя Шерман потерял более половины своих людей. Четыре тысячи убитых. Но позиции держались. Пороха и пуль было так мало, что приходилось брать боеприпасы у павших. Те из раненых, кто не уполз или не был унесен в тыл, заряжали оружие для боеспособных. Затем, во время передышки, пока враг перегруппировывался, Шерман услышал, как кто-то окликает его по имени. Капитан на взмыленном коне небрежно отсалютовал ему.

– Приказ генерала Гранта, сэр! Отойти к Риверроуд.

– Я не отступлю.

– Это не отступление, сэр. Мы окопались на Риверроуд, те рубежи удержать легче.

–Я оставлю здесь отряды прикрытия. Пусть стреляют, сколько смогут. В дыму они смогут задержать следующую волну атакующих. Скажите генералу, что я отхожу.

Но отходить пришлось с боем. Выйти из соприкосновения с решительно настроенным врагом ничуть не легче, чем удержать его на месте. Люди падали, но почти все оставшиеся в живых добрались до Риверроуд сквозь стелющуюся по земле пелену дыма навстречу грохоту орудий.