Крылья распахнуть! - Ольга Голотвина Страница 28

– Экипаж у вас, надеюсь, свой? – поинтересовался альбинец, подтверждая мысли Бенца. – А то я никак не могу порекомендовать этих лодырей и буянов, демон их сожри. – Он взглядом указал на сгрудившихся поодаль леташей, хмуро глазеющих на встречу двух капитанов. – Надежен был в полете только погонщик. Но он к вам в команду не пойдет: тоже отставник, мой товарищ по фрегату «Королевская воля». Домой вместе будем добираться: он держит трактир в окрестностях Крозертон-холла.

– Экипаж у меня свой, – гордо ответил Дик и всей грудью втянул воздух, напитанный свечным запахом франусийской мастики. – Но вы, эрл Эгберт, я вижу, не давали спуску лодырям. Везде порядок, палуба мастикой натерта, песочком присыпана… бальза, да?

Крозертон охотно сообщил, что и палуба, и все переборки сделаны из бальзы, и это очень облегчило шхуну. Крылья, мачты и верхний набор корпуса – из отборной хоглендской сосны, и если есть на всей Антарэйди сосна прочнее, то пусть ему, капитану Крозертону, ее покажут! А нижний набор корпуса – дубовый. Дуб себя в морской воде отлично чувствует.

– Шхуна – хоть принцессу на ней катай! – закончил альбинец свою речь.

– Учту, если встречу принцессу, – улыбнулся Дик. – А лескаты?

– Питомник Йохана Крайса, талисманы от Роджера Гелта. Годовалые тварюшки, вся жизнь впереди. Тянут, будто на спор. И до того чутко отзываются на приказ – ну, словно ты на ладони шхуну поднимаешь и опускаешь…

Он покачал в воздухе раскрытой ладонью и обернулся к посредникам, учтиво ожидавшим, пока два капитана закончат беседу;

– Словом, господа, не спрашиваю, сколько отдано за шхуну, но могу заверить, что денег своих она стоит.

Оба посредника солидно закивали: мол, имеем дело только с первосортным товаром!

– Полагаю, хотите осмотреть корабль как следует? – спросил Крозертон Бенца.

– Конечно! – воскликнул тот неожиданно звонко и азартно.

– Первый корабль? – понимающе усмехнулся альбинец.

Дик смущенно кивнул.

– Что ж, – добродушно предложил Крозертон, – начнем с «мокрого трюма»?

Мара, забытая своими спутниками, с начала беседы стояла у откинутой крышки трюма, вслушиваясь во что-то и завороженно глядя на струящийся снизу прозрачный поток «холодного света». (Пластинки-светильники изготовляли на продажу маги – недешевое удовольствие, но на летучих кораблях, где нельзя даже зажечь свечу, другого освещения в трюмах не было.) Леташи поглядывали на нарядную красотку и негромко перебрасывались солеными словечками. Но если их шуточки и долетали до женщины, она не обращала на них внимания.

А вот последние слова Крозертона заставили Мару встрепенуться.

– В «мокрый трюм»? – громко переспросила она. – Ну, уж это мое дело, порви меня демон в клочья!

Она мгновенно сбросила красные туфельки и в белых чулочках помчалась вниз по ступеням.

Почти сразу снизу донесся плеск – тварюшки разрезвились – и радостный женский голос:

– Что, мои хорошие? Дождались?.. Ну-ка, вот ты, покажи дыхало… хорошее дыхало, болячек нет… Да когда ж вам последний раз воду меняли?! Сейчас вылезу наверх и оторву башку вашему пастуху, сучьему лоботрясу… Капита-ан! Тут даже улиток нет, которые воду чистят!..

– Прошу простить Мару, господа, – посмеиваясь, сказал Бенц остолбеневшим спутникам. – Она в нашем экипаже пастушка.

Леташи, услыхав эти слова, завистливо загалдели.

У эдона Микеле отвисла челюсть.

Его дядя, человек более опытный, пришел в себя первым:

– Похоже, капитан Бенц, с пастушкой вам повезло… Пока вы с эрлом Эгбертом осматриваете корабль, мы с племянником составим необходимые бумаги. Мы можем воспользоваться капитанской каютой?

– Да, – хором ответили оба капитана. Взглянули друг на друга и расхохотались.

– Вот и хорошо, – кивнул эдон Диого. – Потом мы заверим бумаги в храме Эна Изначального. Но нужно вписать в договор название корабля. Капитан Бенц, как вы назовете шхуну?

Дик ответил без раздумий:

– «Миранда».