Последняя девочка - Вадим Юрятин Страница 28

Электричество гаснет каждые две минуты, скоро его не будет совсем, так что надо успеть увидеться в последний раз, а то заряд у тебя скоро кончится. Не хочу, чтобы ты остановилась на полуслове, хотя ты почти и не говоришь. Надо было купить последнюю прошивку для кибл, которая делает их поразговорчивее. Нет, слабо сказано: они теперь настоящие полиглоты, ещё и научить чему-нибудь смогут на нескольких языках, включая латынь и древнегреческий. А моя только и знает, что «О, господи, как хорошо!», «Какой ты сильный!», «Ещё-ещё, о-о-о, любимый!». Хотя сейчас и это всё будет лишним, наступает время тишины, так что давай просто помолчим, «любимая».

Очевидно, надо было жить как-то по-другому, чтобы конец света встречать не в компании механического устройства, а с кем-то из родных, но это только с точки зрения людей моей эпохи. Кто-то там идёт за нами и, если им суждено всё это пережить, то это явно будут не декадентствующие поэты с гитарами вроде меня. Мы же добровольно год за годом сами себя превращали в роботов, так что мой сегодняшний прощальный ужин – закономерный итог.

Напоследок песня, бутылка давно припасённого шампанского, огни свечей отражаются в чёрных окнах. Когда-то это всё очень ценилось, ты знаешь. Кстати, как тебя зовут? Я так и не придумал тебе имя. Вот она, мужская мечта: безымянная стонущая дура в «шотландке», вечно молодая и всегда готовая. Давай, я назову тебя каким-нибудь именем. Итак, быть тебе теперь Афродитой. Или нет – Европой. Прощай, Европа. Тебе было хорошо со мной? Что молчишь? Батарейка всё-таки села. Вот так вот, напьёшься и поговорить не с кем.

Ну, раз ты молчишь, давай я тебе расскажу о чём-нибудь. По-моему, сейчас самое время поговорить немного о красоте. Посмотри вокруг, и ты увидишь, как окружающее уродство медленно поглощается красотой уничтожения. Вода, рвущаяся сквозь разрушенную плотину ГЭС, постепенно заполняет низины. Потом вода застынет, превратив наш город в огромный прозрачный кубик, где дома и их обитатели смешно застынут в нелепых позах, словно какие-то блохи в древней смоле.

Представь себе огромных пауков-переростков, которые придут на смену человечеству. Пусть их лапки будут снабжены цилиндрическими пилами, кто знает, куда двинет эволюция? Тогда пауки смогли бы выпиливать из бывшего нашего города ледяные кубики и складывать из них себе уютные ледяные жилища. Дома, расположенные на возвышении, а также высотки ещё какое-то время простоят, словно древние идолы, далеко виднеясь на чёрно-белом снежном фоне, но когда-нибудь рухнут и они под воздействием землетрясений или просто от старости. Всё покроет ровный красивый снег, и ничего в целом мире не будет, кроме этого снега, пока однажды солнце не растопит его и не разбудит новый океан. Тогда всё, что мы когда-то сделали, будет подхвачено бурными потоками и окончательно исчезнет где-нибудь на глубине. Правда, красиво? Жаль, что ты не слушала.

Вообще, Европа, оказывается, так мало надо времени, чтобы всё потерять.

Напоследок совершу-ка я поездку по окрестностям. Давно мечтал просто так поехать куда глаза глядят, да всё что-то держало. Всё время был чем-то занят. Но, коль скоро сегодня я, наконец, окончательно свободен, то зайду за машиной в паркинг, сяду в свою «девочку» и уеду отсюда куда глаза глядят…

Листок, забытый Профессором в куртке

неразборчиво… предложили интересную работу в Питере, так что использую эту ситуацию как прекрасный повод, чтобы, наконец, с тобой расстаться. И давай без всех этих твоих слёз, ползаний на коленях и прочей ерунде, которая меня, если честно, ужасно утомила за эти пять никчемных лет. Не хочу говорить банальностей, но, вообще-то, считается, что эти годы должны быть как раз лучшими!

Не ищи меня, давай забудем обо всём, обоим же будет легче. Ничего у нас, если разобраться, и не было особенного, кроме этого жалкого еженедельного пятиминутного секса с обязательным «окончанием в ротик», как ты это именовал. Вспоминая всё это сейчас на пороге расставания, могу сказать, что эти твои попытки повторить увиденное в порнофильмах вызывают у меня исключительно грусть и жалость. Ну, хоть бы что-нибудь от себя придумал… неразборчиво… конечно, дура была маленькая тогда, когда всё у нас с тобой закрутилось, повелась на твои речи красивые, ты ведь начитанный такой, весь из себя интеллигентный, знаешь, как обольщать невинных студенточек.

Спасибо тебе за твои подарки, понимаю прекрасно, что если б не ты, университет я бы не закончила, но вот пойми: я же девочка, я же любви хотела, понимаешь!? Ты хоть представляешь, что такое… неразборчиво… когда ты через весь город летишь на общественном транспорте к тебе, дураку старому, потому что у тебя спина болит, а потом еще ждёшь у домофона, потому что ключей от подъезда ты мне выдать так и не соизволил! Это когда с друзьями не встречаешься, потому что ты позвал в кино, где мы сидим через ряд, чтобы нас не застукали! Это когда всем всё время врёшь, потому что надо ещё подождать, немного потерпеть. Всё, потерпела и хватит. Найди себе другой «спермоприёмник». Прощай.

И раз уж зашло про всё это, то знаешь, вот тебе совет: сделай хоть что-нибудь! Ну, ты же мужик! Ну, хоть что-то, кроме этих твоих философствований, кроме этого твоего нытья по поводу окружающей действительности, кроме этих твоих лекций, которые ты уже давно наизусть выучил, и они тебя самого утомили. Займись бизнесом что ли, денег заработай, ты ведь всё время твердишь про «людей, которые двигают вперед этот мир… ля-ля-ля». Так подвигай сам, а не трынди перед… неразборчиво… только и делаешь, что бегаешь советоваться по любому поводу с сестрёнкой своей, будто своего ума у тебя…. неразборчиво…

Данилушка, солнышко моё! Как мне тяжело всё это. Пишу и плачу сама. Но правда, лучше так, у тебя самого духу не хватит, даже не то что духу, а просто из жалости ко мне не сможешь… В общем, я ухожу сама. Прости меня за всё, и храни тебя Аллах! Я ведь мусульманка, была, по крайней мере, до того, как ты меня соблазнил. Не кори себя, я много думала перед тем, как… неразборчиво

Рисунки Последней Девочки

Профессор

Плотник

Мясник

Электрик

Автопортрет 1

Автопортрет 2

Написано в Юрятине, городе высокой культуры Февраль – октябрь 2015 г. Вадим Юрятин