Изнанка - Сергей Палий Страница 28

– Вал-лера, – кося одним глазом, обратился он к другу. – Нам противопоказано долго находиться в условиях минус-совой температуры... Это может отрицательно с-сказаться на состоянии отрезвения... То есть... э-э... опьян-нения.

– Правильно, – уважительно мотнул головой Рысцов, придерживаясь одной рукой за Настю, а второй делая попытки извлечь пачку «Аполлона». – Машину лови. Девушки-красавицы, пользяюсь... пользуясь случаем, имею непреодолимое желание пригласить всех к себе на вечерний чай.

– Спасибо, Валерий, – сказала пухленькая Наташа, деликатно снимая с себя Артема. – Нам пора, к сессии готовиться надо.

– Ой-ой-ой... – гадко пропищал Шуров, балансируя руками. – У нас, между прочим, тоже дел по горло! Но находим, между прочим, время расслабиться с божьей помощью... Меж-жду прочим...

– Настя, пойдем, – неуверенно тронула подругу за плечо Мила, самая трезвая из присутствующих.

– Да ладно тебе, – расплывчато отозвалась Настя. – Завтра все равно к третьей паре только...

– Ну я даже не знаю... – с напускной задумчивостью проговорила Наташа.

Эта йота сомнения в ее голосе послужила для приятелей сигналом, словно выстрел из стартового пистолета. Артем тут же бросился ловить машину, а Рысцов зашептал что-то невнятное Насте на ушко, пьяно ухмыляясь.

Заплатив таксисту втройне, Шуров уговорил шофера везти всех сразу, но Мила решительно отказалась, и поэтому в «Волгу» пришлось утрамбовываться всего лишь вшестером. По дороге Артем решительно попросил остановиться возле супермаркета «Седьмой континент» и уже через несколько минут впихнул в салон три пакета с выпивкой и закуской. Рысцов, посадив – если, конечно, такую конфигурацию тела можно окрестить подобным деепричастием – Настю к себе на колени, вероломно проник к ней под свитер и принялся изучать студенческие прелести. Рядом сопели, сплющившись, прыщавая Леля и не шибко разговорчивая Катя. Шуров же с довольно габаритной Наташей неизвестным науке способом уместились на переднем сиденье...

– Вот это шарлам-балам... – только и смогла промолвить консьержка тетя Люба, глядя на процессию во главе с Рысцовым, втянутую с улицы теплым воздухом подъезда.

– Теть Люб, все будет отлично. Без эксцессов, – успокоил ее Валера, вваливаясь в застекленную будочку и пытаясь обнять офигевшую старуху.

– Иди, Валерий Степанович, господь с тобой! – брезгливо отмахнулась она от облака перегара. – А с виду такой милый...

– Так, передовикак... э-э... пе-ре-до-ви-кам производства – презент от партии! – зычно провозгласил Шуров, вручая тете Любе сломанную в трех местах шоколадку. Он приложил указательный палец к раскрасневшемуся носу и заговорщицки добавил: – Только тс-с-с...

В квартире Рысцов, то и дело вскидывая брови и хмурясь, попытался навести порядок. Но хмель уже цепко держал его за мозг, размазывая координацию опорно-двигательного аппарата и понижая точность хватательных процессов, поэтому экспресс-уборка закончилась после первой расколоченной вдребезги чашки и просыпанного на пол сахара.

– Комната у меня одна, поэтому спать будем по очереди, – топорно пошутил Валера и, заметив, что никому, кроме него, не смешно, добавил: – Зато кухня большая. Но микроволновка не работает... Что ты там набрал, Тема?

– Ну, здесь... – Шуров, путаясь в целлофанках, рылся в пакетах. Наконец он торжествующе извлек литровую бутыль и громогласно объявил: – Водка!

– А что-нибудь полегче найдется? – проворковала Наташа.

– Неженка? Выпендриваешься? Шампусик подойдет? – спросил Артем, щипая ее за попу.

Девушка завизжала и отшлепала негодника по блудливым рукам. Катя с Лелей уже колдовали возле плиты – после коммунальной кухни общаги с заляпанными томатной пастой и кровью стенами здесь они почувствовали себя в раю. Настя юркнула в ванную, обозвав Рысцова «гнусным развратником» и наотрез отказавшись взять его с собой. Через минуту оттуда послышался шелест воды и довольное фырканье.

Валера четко решил, что приготовление пищи никоим образом не может состояться без употребления «по маленькой» и, не встретив протеста, разлил в железные стопки, щедро окропив не первой свежести скатерть. Девушки согласились, что для начала можно и водочки пригубить, и дружно звякнули, чокаясь. После этого Шуров, изодрав пальцы, откупорил шампанское и без лишних комментариев приложился прямо из горла. Процедуру повторили Наташка с Лелей, а педантичная Катя молча налила себе в фужер.

Рысцов нетвердой поступью проследовал в комнату и, раскидав стопку дисков, нашел что-то нейтрально-танцевальное... Хлопнули еще по стопке, и Шуров, скинув с себя рубашку, принялся танцевать. Пламенное поглаживание собственной волосатой груди и хаотичное разбрасывание в разные стороны всех конечностей танцем можно было окрестить, конечно, с большой натяжкой, но Наташа тут же осоловело повела глазами и присоединилась, прихлопывая себя по внушительным ягодицам. Леля с Катей зашептались о чем-то, снова заняв стратегическую позицию у плиты. Закурили.

Угрюмо покосившись на запертую дверь ванной, Рысцов уселся на табурет и махом ополовинил оставшийся объем водки. Его передернуло, из глаз брызнули слезы. Нашарив упаковку крабовых палочек, он разорвал полиэтилен и затолкал в рот сразу четыре штуки. Прожевывая красно-белое мясо, почувствовал, как жжение в горле утихает, а шум в черепе становится все сильнее, компетентно сообщая, что чрезмерное употребление все-таки вредит...

Размноженная физиономия Шурова мелькала по всей кухне, задорно кривя рот и выкрикивая: «Эх, Натаха, поддай ж-жару!» Казалось, даже стены раздвинулись, освободив дополнительное пространство для танца живота, к которому вскоре присоединились и Леля с Катей. Почему-то приторно запахло марихуаной, и видимость ухудшилась...

Дальнейшее Валера помнил дырявыми кусками, каждый последующий из которых становился все более куцым...

Мутный силуэт Насти подходит к нему, замотанный словно мумия во что-то белое и ворсистое. «Полотенце!» – озаренный догадкой, орет Рысцов, сдирает белесую материю с ее тела и торжественно подбрасывает вверх. Силуэт зачем-то разражается воплями, в которых сознание вычленяет нотки негодования, и щека вспыхивает жгучей болью...

...Он обнаруживает, что наг. Сидит посреди комнаты, опершись на то и дело бессильно подламывающиеся руки, и несильно сжимает коленями Настину голову... внизу живота – неторопливо гаснет очень приятное ощущение...

...что-то холодное врезается в затылок. Хочется выругаться и прекратить это, но язык не повинуется ему и совершенно нет сил. Перед глазами концентрическими кругами расплываются какие-то радужные волны – из темного пятна по светлой поверхности. На секунду приходит понимание, что это сток ванной, размеченный на четыре части пластмассовым перекрестьем... Где-то в отдалении слышится хлопок закрывающейся двери, и этот противный звук отдается в желудке, заставляя его вывернуться омерзительным потоком...

...праздничные пузырьки смешно лопаются на голом предплечье... Рядом – переплетение тел, в котором видны три женские груди и черная шевелюра с пробором посередине... из этого бесстыжего клубка торчит рука и поливает Рысцова пивом из двухлитровой баклажки без этикетки...