Ночные проповеди - Кен Маклауд Страница 28

– ДНК, ДНК… – выговорил Фергюсон задумчиво, ощущая смутное беспокойство. – Этим утром саперы вроде бы нашли упаковку от бомбы. По крайней мере они так считают. Тони Ньюман сказал, что на ней только следы ДНК отца Мэрфи.

– Вряд ли из этого стоит делать какие-либо выводы, – заметила Хатчинс. – Тот, кто принес посылку, наверняка был в перчатках.

– Это да – если бы посылку сунули в почтовый ящик. Но, судя по размеру, ее, скорее всего, передали из рук в руки. Лично я никогда не видел почтальона, вручающего посылки в перчатках. Да и помимо почтальонов – если вам посреди лета кто-то вручает пакет будучи в перчатках, разве вы не заподозрите неладное?

Хатчинс рассмеялась и сказала:

– Если это женщина – не заподозрю. Особенно старушка.

– А они и составляют большую часть конгрегации, – добавил Конноли.

– Набожная старушка-убийца? – произнес Мухтар. – Что ж, в жизни всегда есть место новому.

– Она могла и не знать, что в посылке, – предположила Хатчинс. – Просто передала ее по доброте душевной.

– Давайте сперва отыщем подозреваемого, а уж потом будем думать, как его защищать в суде, – предложил Фергюсон.

– Тут есть и другая возможность, – вставил роп и замолк, ожидая, пока на него обратят внимание.

– Про роботов я уже подумал, – заметил Мухтар. – Я никогда этим ублюдкам не доверял.

Засмеялись все – даже роп.

– И это возможно, – согласился тот, – хотя, в силу известных причин, маловероятно. Но я подумал не о них, а о человеке с искусственными руками – например, о мутиладо [16].

– Интересная идея, – произнес Фергюсон, глядя прямо в глаза-фотодиоды Лодыря. – Даже очень интересная.

Фергюсон очень хорошо представлял, откуда у ропа взялась такая версия. Лодырь, по его собственному мнению, тоже был искалеченным ветераном войны. Насколько знал инспектор, перенос чипа, содержавшего разум робота, из боевой машины в тонкое изящное тело ропа оставил глубокую травму. Хотя прошло уже больше десяти лет, старая рана еще болела – как и у всех ему подобных. Конечно, инспектор сочувствовал партнеру. Тяжело вдруг лишиться части тела, возможностей, деградировать, остаться практически кастрированным.

Но пусть терпит. Жизнь – вообще нелегкая штука. Однако было невозможно, решительно невозможно оставить осознавшей себя машине тело боевого робота.

– А в конгрегации случайно не числились ветераны? – спросил инспектор у Пателя и Конноли.

– Посмотрим, – отозвался Патель.

Он потянулся за мобильным, лежащим на столе.

– Я запущу «Огл» по именам… ого, вот и оно! – Он ухмыльнулся. – Коннор Джеймс Томас, сорок два года, занятие: директор компании. Ветеран Войн за веру, уволен в запас, пенсия с надбавками за ранения, хобби включают рыбалку, стрельбу и добровольную работу в «Анфасе». А что это за… Да это же группа взаимопомощи и поддержки мутиладос! Он живет в Мюирхаузе, имеет коттедж в Анструтере.

– Интересно, он сейчас в Файфе? – спросил Фергюсон, думая о возможных траекториях выстрела, часть из которых уходила в море. – Может, рыбу удит?

Коллеги смотрели на него с большим волнением, чем он чувствовал сам.

– Выглядит интересно, – заметила Хатчинс. – Может, он и посещал отца Мэрфи на прошлой неделе?

Конноли с Пателем кивнули.

– Он есть в записях, – подтвердил Патель. – Да, тут сказано, что он принес отцу Мэрфи книгу на прошлой неделе. У него назначено собеседование на понедельник, когда Коннор должен вернуться из Файфа.

– Может, лучше нашим друзьям из Файфа навестить ветерана прямо сейчас? – предложил инспектор.

Мухтар и Хатчинс нахмурились.

– В чем дело? – спросил инспектор.

– Сэр, может, нам подготовиться как следует? Вызвать ребят с пушками? – предложила Хатчинс.

Фергюсон засомневался. Зацепка интригующе четкая – но слишком уж очевидная. Вызывать спецподразделение на таких шатких основаниях как-то несерьезно. С другой стороны, раненый или убитый коп – это уже серьезнее некуда. К тому же полиция Файфа сейчас на взводе – погиб один из них. Спецов оттуда лучше не запрашивать.

– Передай-ка мне результаты поиска, – попросил он Пателя.

Секунду спустя на линзы пришел текст с фотографией, взятой с личного сайта Коннора Джеймса Томаса. Тот выглядел слишком уж молодо для сорока двух лет. Фергюсон покопался в данных, нашел номер мобильного и, прежде чем кто-либо успел его остановить, позвонил ветерану.

Некоторое время шли длинные гудки – но затем трубку все-таки сняли.

– Алло?

– Мистер Коннор Томас? – спросил Фергюсон, жестом приказав коллегам молчать, видя, что некоторые уже решились что-то сказать.

– Да, это я.

– Мистер Томас, добрый вечер. Я – детектив-инспектор полиции Лотиана и Пограничья Адам Фергюсон.

– Здравствуйте, инспектор. Чем могу помочь?

– Вы дома?

– Нет. А в чем дело?

– Где вы сейчас?

– Я в своей лодке, недалеко от Ист-Ньюка, в Файфе.

Фергюсон беззвучно стукнул кулаком по раскрытой ладони.

– Вы в море? В паре миль от Сент-Андруса?

– Ага. Иду домой, в Энстер.

– Анструтер?

– Так я и говорю. По-местному, Энстер. А в чем дело?

– Мы хотели бы поговорить с вами сегодня, а не в понедельник.

– Ну ладно. Эх, бедный отец Лайам, – Томас тяжело вздохнул и продолжил сдавленным, будто от слез, голосом: – Такой хороший человек! И подумать только – я ж его видел на прошлой неделе!

– В воскресенье?

– Да нет, сдается мне, в пятницу. Я не то чтобы на каждую службу хожу. Инспектор… простите, как вас?

– Фергюсон.

– Ну простите, инспектор Фергюсон. Так вот, я ж говорил уже: я заскочил передать пакет. И там… Ну неужто вы думаете… В общем, я знаю, что там было! Я уже говорил вашим, там книжка была…

– Простите, но я думаю, что гораздо лучше было бы обсудить это у нас.

– Ну конечно, само собой. Не знаю, какая от меня помощь вам, но если уж хотите… а вы где?

– Отделение полиции Гринсайдз, Эдинбург. Мы свяжемся с местной полицией, и за вами вышлют машину. Она встретит вас в порту.

– Да не нужно! Я сам приеду в Эдинбург. Буду через пару часов.

– Не стоит. Пожалуйста, дождитесь полицейской машины.

Коннор Томас сидел за столом, сложив руки на груди. Непромокаемая куртка висела на спинке пластикового кресла. На подозреваемом была джинсовая рубаха с закатанными рукавами. В глаза ярко бросалась разница между загорелыми плечами и бледными предплечьями там, где начинались протезы. Лицо смотрелось также контрастно, белая линия змеилась на лбу, шла вниз по щекам и смыкалась под подбородком. Внутри этого овала кожа была гладкой и чистой, как у молодого человека, без каких-либо следов загара, а за его пределами покраснела от солнца и ветра, возраст оставил на ней заметные морщинки.