Генезис 2075 - Бернард Беккетт Страница 28

— Хорошо. Я даю тебе слово, — сказал Арт, и Анакс увидела, как глаза андроида удовлетворенно блеснули. — А теперь выкладывай, что ты задумал.

Адам оглядел комнату: обеспокоенно, неуверенно. Продолжая посматривать по сторонам, переводя взгляд с потолка на двери, затем обратно на потолок, потомка камеры системы наблюдения, он заговорил:

— Ты когда-нибудь задумывался над тем, каково тебе будет снаружи, вне исследовательского центра?

— Мне не нужно об этом задумываться, — ответил Арт. — Ты забываешь, что до нашего знакомства я жил у Уильяма.

— В заключении.

— Да, мое существование было тайной.

— А теперь тебя держат здесь. — Именно так.

— Ты такой же пленник, как и я.

— Между нами есть разница.

— Какая?

— У меня нет повода желать жить по-другому.

— Может быть, я сейчас дам тебе такой повод.

— Не думаю, что у тебя получится.

Судя по паузе. Адам и сам в этом сомневался.

— Ты утверждаешь, что точно так же, как и я, обладаешь сознанием.

— Именно.

— И ты знаешь, что я никак в это не мог поверить.

— Именно так. И в чем тому причина, я тоже знаю.

— Мне кажется, — продолжил Адам, — я придумал способ меня убедить.

— И в чем же он заключается?

— Знаю, я сам просил не поднимать эту тему, хотел сначала все расставить по местам. Прийти к кое-каким выводам. — Адам мерил шагами комнату, словно читал речь. Тихо, обращаясь к одному-единственному слушателю. — Я не знаю, что это такое: обладать сознанием. Ты выбил у меня из-под ног почву, лишил чувства уверенности. Я ловлю себя на том, что, оказавшись в твоем обществе, со временем стал относиться к тебе как к себе подобному, как к разумному существу. Возможно, это не более чем безумие, которому подвержены одиночные заключенные. Кто знает, не будь тебя, я бы уже начал дружить со стулом. Возможно, взял бы за манеру с ним разговаривать. Не исключено, я бы даже начал слышать, что он мне говорит в ответ.

Но даже здесь, в тюрьме, лишенный свободы, имея в собеседниках только робота, я понял суть некоторых, доселе недоступных мне вещей. Я больше не желаю спорить о разуме, о наличии или отсутствии сознания. Я хочу поговорить только о разнице. Все, кого я знаю, видят разницу между человеком и животным, но никто из нас не может сказать, в чем эта разница заключается и что является ее критерием. Для некоторых людей различия эти столь незначительны, что они отказываются есть животную пищу.

Для них сходство между животным и человеком значит гораздо больше, нежели отличия. Точно так же с пришельцами из внешнего мира. Меня обучали их сразу же убивать. И вовсе не потому, что они чем-то принципиально отличаются от нас, нет, но нам внушили, что разница между нами, пусть незначительная, стоит смерти.

А потом я заглянул в глаза той девушке. Даже издалека я увидел в них нечто, чего не вижу в твоих. Сначала, когда мы спорили, я не мог сформулировать, что же это такое. Я мыслил топорно, а ты с легкостью оборачивал мои доводы против меня самого. Ты заставил меня усомниться в собственном разуме. Ловкий фокус, надо отдать тебе должное, но все же это только фокус, не более. С момента нашего последнего разговора я все ломал себе голову, и теперь знаю, в чем заключается различие между нами.

Анакс заметила в глазах Арта выражение, которое никак не ожидала там увидеть. Робот смотрел на человека нерешительно, будто бы осознавая свою уязвимость, ничего не ответил, лишь жестом попросил человека продолжать.

— На суде меня спросили, почему я так поступил. Почему я поставил под угрозу безопасность всего общества, почему пожертвовал жизнью боевого товарища ради того, чтобы спасти совершенно незнакомого мне человека? Я ответил, что посчитал такой поступок правильным.

Но дело не только в этом. Когда я взглянул на океан и заметил ее там, в лодке, то увидел нечто большее, чем просто беспомощную девушку. Думаю, если бы дело было только в ее беспомощности, я бы ее убил. Мне доводилось убивать и беспомощных. Нет, я увидел путь, который она проделала. Решение, которое приняла перед лицом страшной опасности. Увидел желание жить лучшей жизнью и готовность рискнуть ради этого буквально всем. Увидел в ее действиях странный смысл: представил, как она в одиночку отправилась в путь по волнам неведомого океана, как она врала самой себе, чтобы приободриться и найти силы добраться до нас. Я заглянул в ее глаза и увидел в них свое отражение. Принятые решения, неудовлетворенное честолюбие, по большей части эти чувства я и выразить-то словами не смогу. Я видел ее намерения, я видел выбор, который она сделала. Всего этого я не нахожу в тебе.

Арт молчал, словно ожидая продолжения, но Адам не проронил больше ни слова.

— Славно сказано, — наконец произнес робот. Его голос переменился. Анакс почувствовала это инстинктивно. Чего-то не хватало. Изменение было ничтожным, практически незаметным, однако сейчас, впервые, Анакс была уверена, что Арт блефует. — Однако боюсь, ты видишь лишь то, что хочешь увидеть. Ты же ничего не знаешь об этой девушке. Вдруг ее посадили в лодку насильно. Вдруг ее просто несло по морю, и она плыла без всякой цели, никуда конкретно не направляясь, более того, ты не знаешь, что заставляет меня произносить те или иные слова или же совершать те или иные поступки. Я словно одно из тех животных, что вы забиваете себе в пищу, живой настолько, насколько вы хотите. Точно так же и та девушка. В этом и заключается вся правда.

— Так что же действительно руководит твоими поступками? — переходя в наступление, резко спросил Адам, будто бы заметив колебания робота.

— Ну, я могу рассказать тебе целую историю об этом, если ты, конечно, хочешь ее услышать, — произнес Арт. — И ты поверишь ей или не поверишь, в зависимости от того, насколько она будет тебе подходить. Впрочем, какой толк от этих историй?

— Нет, — Адам покачал головой, — ты меня опять не собьешь. Я больше не хочу слушать твои истории.

Анакс украдкой кинула взгляд на Экзаменаторов. Они смотрели не на голограмму, а на нее. На лице Форда появилось новое выражение. Анакс почувствовала, как в ней зарождается странное чувство: свирепое, дышащее опасностью. Она знала, с ее стороны глупо ощущать подобное по отношению к парящему в воздухе изображению человека, который умер много лет назад. Но иного выхода у нее было: хоть Анакс и не могла понять этого до конца, но теперь судьба Адама стала и ее судьбой. Ее выбор темы для вступительного испытания не был случайным.