Легион Кэнби - Билл Болдуин Страница 28

У Ренальдо невольно подпрыгнуло в груди сердце. Действительно крупная сумма! Заставляя себя успокоиться, он взглянул императору прямо в глаза.

— Миллиарда кредитов будет вполне достаточно, ваше величество, услышал он собственный голос.

— Вы это записали? — произнес Филанте, как будто в пустоту.

— Записали и засвидетельствовали, мой император, — ответил чей-то голос, также из пустоты.

— Мы любим, когда наши ставки под надежным контролем, — заверил Филанте гостя.

— Да-да, — дрожа, согласился тот, — разумеется.

— Ждем твой миллиард на счету условного депонирования в Лондонском банке… через недельку?

Ренальдо мысленно сглотнул. „Юлий Цезарь“ стоит по крайней мере раза в два дороже. Чтобы достать столько денег, графу придется заложить почти все владения. Однако если уж нельзя верить императору, тогда с кем еще и заключать пари? Кроме того, получалось, будто „идиот Филанте“ помогает графу купить звездный огонь „Юлий Цезарь“! Ренальдо усмехнулся.

— Договорились.

— Вот и отлично! — воскликнул Филанте, бросая взгляд на хронометр в стиле барокко, подвешенный к ребру крестового свода беседки.

Император нахмурился, затем перевел глаза на стайку окружившей майское дерево молодежи.

— До следующего забега еще почти час, Ренальдо, — заметил он. Приглядел кого-нибудь из этих? Гарантирую, все девственницы.

Разглядывая молоденьких девушек не старше пятнадцати лет, Ренальдо ощутил знакомое возбуждение.

— Даже и не знаю. Одна красивее другой.

— Ну, тогда вон ту, — предложил Филанте, показывая на гибкую шатенку. — Мы воспользуемся ею вместе — прямо на этой кушетке. Эй, малышка, — позвал он. — Да-да, ты, в розовой ленте.

Улыбаясь от удовольствия, Ренальдо потянулся к крупной, украшенной камнями броши, которая застегивала его тогу. Разделить девственницу с императором — исключительная честь. Это могло стать началом особого дня.

Манхэттенский сектор

Нью-Вашингтон

Земля

В те же минуты — в четверть одиннадцатого утра по земному времени Кэнби приехал в Манхэттен. Окольным путем направляясь в корабельный парк, он заметил на скамейке в старом Бэттери-Парке Синтию Тенниел. Выпавший два дня назад снег, как и следовало ожидать для этого сезона, совсем растаял с юга снова подули осенние ветры. По голубому небу плыли, обещая ясную погоду, плоские облака. Если бы не голые деревья, то показалось бы, что до зимы еще очень далеко.

— Можно к вам подсесть? — спросил Кэнби. Оторвавшись от книги, Синтия улыбнулась.

— Привет, Гордон, — сказала она, пододвигаясь на край скамейки.

Под расстегнутым пальто Синтии виднелся ярко-желтый свитер и широкие клетчатые брюки.

— Что привело вас этим утром в Бэттери-Парк?

— Вообще-то, — пробормотал Кэнби, сознавая, что все его „домашние заготовки“ для завязывания разговора рассыпаются, — если вам хочется услышать правду, вы.

— Я? — спросила она и засмеялась. — Наверное, вашему экипажу не хватает канонира или еще кого-нибудь в этом роде.

Кэнби рассмеялся вместе с нею.

— Как вы догадались? Неужели у меня на лице написано: „Требуется канонир“? Вообще-то…

Под холодными солнечными лучами собеседники снова рассмеялись. Видимо, выдалось именно такое утро, которое наполняет всего человека радостью.

— Что „вообще-то“, Гордон Кэнби? — спросила Тенниел. Ее голубые глаза искрились на солнце.

— Вообще-то канониры мне больше не требуются.

— Как? — Синтия изобразила крайнее удивление. — Значит, вы хотите, чтобы я работала у вас в машинном… или еще в каком-нибудь жутком отделении? Нет уж, Гордон Кэнби, или канониром, или никем!

— Может, вас устроит вечер в городе? Подняв брови, она замолчала.

— Меня? — наконец спросила женщина.

— Кроме вас, на этой скамейке больше никого нет, — парировал Кэнби. Значит, все-таки вас.

— Гордон, — начала она, внезапно помрачнев, — вы обо мне ничего не знаете.

— Наверное, поэтому я вас и приглашаю, — настаивал Кэнби, в то время как румяные щеки Тенниел превращались в пунцовые. — А разве есть какие-нибудь препятствия?

— Э-э… н-нет, — выдавила Синтия, поднося руку к губам. На мгновение их тронула печальная улыбка. — Просто…

— Просто что? — осторожно поинтересовался Кэнби. — Если вы не хотите…

— Да нет же, Гордон! — воскликнула женщина, и ее грустную улыбку тотчас же сменила тревога. — Дело в другом. Кэнби отчетливо ощутил смятение собеседницы.

— Прошу вас, — выговорил он, совершенно униженный. — Забудем об этом. Представьте, что я не заходил сегодня в парк. Извините, что доставил…

— Вы меня не поняли. Гордон, — возразила Тенниел, поднимая руку, как бы защищаясь. — Я бы хотела пойти с вами. Но…

— Так в чем же дело? — спросил Кэнби, одолеваемый чувством безнадежности. — Что-нибудь не так?

Опустив глаза, Тенниел, казалось, тщательно обдумывала ответ. Наконец она подняла голову.

— Просто я давно уже ни с кем не встречалась, Гордон. И я…

— Что плохого в том, что мы вместе проведем вечер?

— Пожалуй, ничего, — заметила она с мелькнувшей на лице грустной улыбкой. — Но эта моя… ночная работа… — Тенниел покачала головой. Кроме того, вы действительно меня совсем не знаете.

— Я знаю только то, что хочу с вами встретиться, — признался Кэнби. Не обещаю ничего особенного — не могу себе это позволить. Но я бы с удовольствием нанял кого-нибудь присмотреть за Дамианом. К тому же вы сами сказали, что не против. Так как же?

— Моя работа… Кэнби улыбнулся.

— Не могу поверить в то, что вы работаете всю неделю. Тенниел глубоко, чуть ли не обреченно вздохнула.

— Нет, — проговорила она. — Иногда у меня выдается выходной. И, добавила женщина с улыбкой, — я правда хотела бы с вами встретиться. Тогда, может быть, вечером в пятницу?

У Кэнби радостно дрогнуло сердце.

— Вечером в пятницу — замечательно! — воскликнул он. — Когда?

Тенниел ненадолго задумалась.

— В половине восьмого не поздно?

— Нисколько, — произнес Кэнби.

Едва он собрался насладиться несколькими спокойными минутами на солнце, как зажужжал голофон. Хмурясь, Кэнби достал из кармана крошечное устройство и нажал кнопку начала связи.

Над голофоном возникло маленькое голографическое изображение Пита Мендереса.

— Извини, что побеспокоил, командир, — произнес Мендерес, поворачивая голову к Тенниел. — Мы можем сейчас поговорить?

— Это друг, Пит, — ответил Кэнби, бросая на Синтию подбадривающий взгляд. — Что случилось?