Чужое тело, или Паззл президента - Зиновий Юрьев Страница 28

Петр Григорьевич вылез из машины — господи, да тут всего от отеля и полукилометра не будет, но время у Петра Григорьевича в последние недели неуклонно сжималось, а расстояния, наоборот, увеличивались. Ничего, скоро и то и другое сольется в один черный провал.

Дверь в «Драйконигбанке» была, как банкам и полагается, скромной, но респектабельной. Дуб, сияющие начищенной бронзой ручки и столь же сияющая небольшая вывеска «Драйконигбанк, АГ». Петр Григорьевич вошел в банк. Прямо перед ним была металлическая рамка, а за ней сидел полицейского вида человек с короткой стрижкой и стояли какие-то приборы.

— Дейч, франсе, итальяно, инглиш? — деловито спросил полицейский.

— Инглиш.

— Иес, сэр. Пройдите, пожалуйста, через рамку. Благодарю вас. Теперь назовите свой номер.

— Двести четырнадцать, пятьдесят два, сто одиннадцать.

— Благодарю вас, сэр. Теперь приложите правую ладонь к этой освещенной панельке. Благодарю вас. И последнее. Посмотрите в эти окуляры. Отлично. Сейчас я позвоню секретарю директора о том, что вы пришли.

Похоже было, что все служащие Швейцарии женского пола дали подписку носить только белые сурового вида кофточки и гладко причесывать волосы, туго затягивая их в пучок на затылке. Одна такая кофточка деловито процокала каблучками по белой с черным мраморной мозаике пола, которая изображала трех похожих на карточных валетов королей с коронами на головах.

— Доброе утро, сэр, господин директор уже ждет вас.

Она провела Петра Григорьевича к лифту, похожему внутри на входную дверь в банк — тот же дуб и до блеска начищенная бронза. Они поднялись на второй этаж, и белая кофточка открыла перед Петром Григорьевичем еще одну дубовую дверь, теперь уже с именем Майрхубера.

Директор, высокий молодой человек в темно-сером в тонкую полоску костюме и с начинающимися залысинами, вышел из-за стола и с сияющей улыбкой подошел к Петру Григорьевичу. — Рад вас видеть, уважаемый клиент. Чашечку кофе?

— Благодарю вас, господин директор. Я не был у вас четырнадцать лет, а вы, по-моему, даже помолодели за эти годы. Может, откроете мне секрет банковской вечной молодости? Она бы мне очень пригодилась.

— Увы, вы разговаривали не со мной, а с моим отцом. Он умер уже три года тому назад. Все говорят, что я очень похож на него.

— Примите мои соболезнования, господин Майрхубер. У меня к вам три вопроса.

— Слушаю вас.

— Какой мой баланс на сегодняшний день?

— Я уже посмотрел бумаги. В 1996 году вы доверили нам чуть меньше двадцати шести миллионов долларов. Сегодня ваш баланс составляет чуть больше тридцати четырех миллионов долларов или почти столько же швейцарских франков. Франк с долларом, как вы знаете, сейчас почти сравнялся. Два года назад баланс был значительно выше, точнее, тридцать девять миллионов. Ведь то были времена дорогих денег. Но кризис пощипал и нас. Часть денег была вложена в акции банка УБС, а он почти что испустил дух.

— Не будем сожалеть о том, что могло бы быть… И без того результаты впечатляющие, и я весьма благодарен вам. Теперь самое главное — то, ради чего я приехал, хотя чувствую я себя не слишком хорошо. Я прошу вас отменить проверку отпечатков пальцев и радужной сетчатки глаз у того, кто в следующий раз назовет мой пароль.

— Вы хотите сказать…

— Именно это. Это буду не я, а этого человека в силу определенных обстоятельств я привезти с собой не мог.

— Да, сэр. Я понимаю. Это условие будет сейчас же включено в ваше досье.

— Прекрасно. Далее. Вполне может быть, что этому человеку, который унаследует мою компанию после… моей кончины… нужны будут деньги на развитие компании. Мне нужно, чтобы вы были готовы предоставить ему кредит на сумму в тридцать миллионов долларов в обмен на пакет акций компании.

— Да, сэр, но при всем к вам уважении вы должны согласиться, что без проверки положения и состояния дел вашей компании эти акции…

— Вы не совсем поняли меня. Речь идет на самом деле о моих деньгах, но нам удобнее, чтобы для наших налоговых органов это выглядело как кредит.

— О, это совершенно другое дело, и я не вижу никаких препятствий…

— Мало того, с высокой степенью вероятности могу вас уверить, что в течение года-двух рыночная стоимость пакета акций, который вы получите, составит сумму значительно более высокую, чем те тридцать миллионов, о которых сегодня идет речь. Поэтому чтобы компенсировать вам определенные хлопоты, связанные с организацией официального банковского кредита, вы сможете продать акции, желательно нам же, но уже по более высокой цене. Маржа и составит ваш гонорар.

— Да, сэр. Все ваши просьбы легко выполнимы, и всё будет сделано так, как вы хотите.

— Отлично. Теперь последнее. В ячейке в вашем сейфе…

— Вы хотите проверить ячейку?

— Вместе с вами.

— Но почему? Это как-то не по правилам. Мы гарантируем нашим клиентам абсолютную тайну содержимого их сейфа. Они спускаются вниз к сейфам сами и могут быть абсолютно уверенными, что остаются со своими сейфами или ячейками совершенно наедине.

— Давайте все-таки спустимся вместе, и я объясню, почему я не хочу наслаждаться один своим сокровищем как скупой рыцарь.

— Скупой рыцарь? Простите, я не совсем…

— Ну, неважно.

Они спустились на лифте в подвал, и директор повернул тяжелое колесо на бронированной двери.

— Я уж забыл, как я найду свою ячейку и как мне открыть ее.

— Ее номер — это первые три цифры вашего пароля, а код замка — последние три цифры.

— Прекрасно. Ага, вот она.

В подвальном помещении было прохладно, где-то еле слышно гудел кондиционер, и звук этот лишь, казалось, уплотнял тишину. В животе Петра Григорьевича опять ожила боль, царапнула внутренности и заставила его остановиться. На мгновенье ему показалось, что вот-вот он потеряет сознание. А что, прекрасная смерть — в банковском подвале перед своим сейфом, подумал он и понял, что время еще не пришло. Умирая, люди не шутят. Господин рак опять втянул свои когти, и Петр Григорьевич осторожно вздохнул. И то, слава богу, вздохнуть — это, оказывается, не такая простая штука. Вдоху, оказывается, можно радоваться, им можно наслаждаться. И нет на свете вина, которое было бы прекраснее.

— Может быть, вам что-то нужно? — участливо спросил директор. — Мне показалось…

— Вам правильно показалось, господин Майрхубер. — Петр Григорьевич заставил себя улыбнуться. — Но я постараюсь не умереть здесь. У меня ведь оплачена только небольшая ячейка, и я в нее, боюсь, не влезу.

Директор посмотрел на Петра Григорьевича и неуверенно улыбнулся. С этими русскими никогда не знаешь, шутят они или говорят серьезно. А то, что перед ним русский, он понял сразу. И не только по акценту. Другие люди, другой менталитет. У одного, вдруг вспомнил он, дюжего клиента, который не говорил ни на одном языке, кроме русского, и от одного взгляда которого сразу становилось зябко: глаза были настороженно-равнодушными, а все руки были в странных татуировках: русалки, кресты и ножи… Хорошо хоть, что вытатуированные, а не настоящие. Зато чемоданчик с пачками долларов был самый что ни на есть настоящий.