Клетка - Игорь Вардунас Страница 28

Чудовища ревут на все лады – то утробным басом, то тоненьким голоском Аси…

– Иди к нам сюда-а… Ну иди же!!!

Болт моргает и смахивает со лба обжигающие капли пота…

И, оступившись, теряет равновесие…

Под радостный рев он сдавленно кричит, отчаянно хватая ртом воздух, и просыпается на полу карцера…

Синестезия, глюки, воспоминания…

«Клал я на вас болт! Во-от такущий!»

Как жук в набитом ватой спичечном коробке. А за стенами Хмарь.

С одной стороны, туман Болту скорее нравился. Странное марево было словно само одиночество, которое он за годы отсидки даже успел полюбить. Этакий вариант внутренней свободы, своего рода независимости, который уж точно не выпустит отморозков, как зэков, так и бывших охранников, давно потерявших первоначальный облик, в нормальный мир. Да те и сами не пойдут, под пулями не выгонишь.

Хотя… Что теперь значит «нормальный»? Со временем, оказавшись в четырех стенах, ты еще на что-то надеешься, пытаешься чему-то противостоять. Что-то кому-то доказывать, в ответ только лишаясь зубов.

И со временем тебя ломают. Или просто дружно опускают, предварительно во что-нибудь выиграв, в толчке или душевой – выбирай, где поприятнее да поуютней. Здесь теперь все «свои». Ломают стены, ломают воспоминания, вместе с ребрами ломают нервы и психику надзиратели и «сожители». А потом ты попросту привыкаешь. К любым рожам, поганой жратве, отвратной еде, выцветшим обноскам, заведенному ритму жизни без стрелок.

И вскоре мира ТАМ, за стеной и колючкой, ты попросту сначала начинаешь бояться, а потом ненавидеть от бессилия на что-либо повлиять. Ведь там ПРОХОДИТ ВРЕМЯ. Меняя и перекраивая мир, в котором для тебя уже нет места. Ты мертв. Либо лицо на старой фотографии, либо короткая запись в медицинской карточке или больше не нужном паспорте…

И самым страшным моментом в жизни становится то, что однажды прекрасным утром ты осознаешь, что ты ко всему привык.

Что теперь это твой дом.

Ну а коль ты пожизненный, то и говорить-то не о чем. Тем более сейчас, после войны, перевернувшей все с ног на голову. Когда все письма дружно поют о переменах «там за туманами», лучшей жизни, чистом воздухе. Ждущей тебя семье…

Перемены. Вот теперь ты их боишься. Тебя сломали. Ты больше никто. Опущенный, с вырезанной и выпотрошенной душой. Просто винтик непонятно какого и кому нужного механизма, который тихонько работает где-то в темном углу под кроватью.

«Ты просто Болт. И думай только о своей заднице».

Он считал себя не таким уж плохим человеком, хоть призраки прошлого не хотели его отпускать и не отпустят никогда. Он не извинял себя. Было ли это проявлением эгоизма? Но должен был отомстить за семью… которая на самом деле оказалась… жива. Голова шла кругом. Да и Калинин с Асей тоже нормальные люди. Они-то уж… Вторая семья, что ни говори. И дети, которые здесь родились, ни в чем не виноваты… Их-то выпустить можно, правда ведь?

– Мож-жет.

* * *

«Кто-то сдал, сука, – думал Болт, съежившись в темноте на холодном бетонном полу. – Падла. Ничего. Я во всем разберусь».

– Вз-взрез-зай! Подер-рнем! Повж-ж-жухнем! – дышит в затылок азартным, жарким выхлопом бензопила.

Кандидатур подходящих хоть завались. Тот же мудацкий Зюзя… Жаль вот только, время потерял. Другой ботинок или еще какую подходящую емкость теперь будет труднее найти, стукач наверняка и Мичурина предупредил, хотя тому что три черенка, что килограмм – цветы все равно только животина хавала.

«Думай, думай», – стискивая зубы, заставлял себя Болт.

И внезапно вспыхнула новая идея.

Ну конечно! Придется, правда, попотеть в прямом смысле.

Но Болотов не желал сдаваться.

Скорей бы уже выйти из одиночки.