Костяные корабли - Р. Дж. Баркер Страница 28

– Значит, она не может оставить меня в покое даже здесь, – пробормотала Миас, и Джорон понял, что услышал слова, которые она произнесла не для него; то была печаль, облаченная в дыхание. – Убери оружие, Джорон Твайнер, и следуй за мной. Если мне суждено умереть этой ночью, ты сейчас единственный, кого я могу назвать другом.

– Значит, ты берешь меня, чтобы я умер вместе с тобой? – сказал он.

У него не имелось особых оснований считать, что их связывает дружба, но сейчас не испытывал благодарности.

– В противном случае, они просто убьют тебя здесь. – Миас убрала меч в ножны и заговорила громче: – Тогда входите и отведите меня, куда собирались.

Дверь распахнулась, на пороге стояли два стража, мужчина и женщина, великолепно одетые: блестящая рыбья кожа и перья, нагрудные доспехи из сверкающего металла – только одни они стоили целое состояние – и шлемы из прочной птичьей кожи, сделанные так, что они напоминали хищных морских существ.

– Ты пойдешь с нами, Миас Джилбрин, – сказал мужчина.

Они были вооружены только висевшими на поясе кинжалами.

– Хорошо, – сказала Миас, расправляя плечи. – Идем, Твайнер. Мы позволим этим людям сопровождать нас и защитить от разбойников.

– Нам не говорили, что мы должны привести и его. – Мужчина указал на Джорона.

– А вам сказали, чтобы вы его не приводили? – поинтересовалась Миас.

– Нет, но…

– Он мой хранитель палубы, а супруга корабля никуда не ходит без хранителя палубы. – Миас шагнула к стражам. – Конечно, вы не флот, поэтому не можете знать подобные вещи. – Если стражи посчитали ее слова оскорблением, то виду не подали. – Но я не сомневаюсь, что тот, кто вас за мной отправил, прекрасно знаком с законами флота, кроме того, вам бы сказали, если бы мне не следовало брать с собой моего хранителя-палубы. – Мужчина посмотрел через плечо на стоявшую рядом женщину, и та пожала плечами.

– Ладно, – сказал он. – Пусть идет с тобой, если это необходимо.

Они последовали за двумя солдатами вниз по узким, извивавшимся каменным ступенькам лестницы, задевая плечами стены, и Джорону, привыкшему к открытому морю и ветру в волосах, казалось, будто он попал в гроб, на который так походили привязанные-к-камню дома. Корабль, даже маленькая рыбацкая лодка его отца, постоянно двигался, поскрипывал, разговаривал, дышал. Но не эти дома, и он обрадовался, когда они вышли на узкие, слишком жаркие улицы. Сначала его слегка покачивало, но вскоре его ноги снова привыкли к земле, которая представлялась ему слишком жесткой и неподвижной. Странное, противоестественное ощущение.

Стражи взяли копья, оставленные у двух товарищей у входа, и все четверо повели Миас и Джорона по улицам города. Несколько изгоев дарнов, торопливых и подозрительных, появились со стороны Рыбного рынка и быстро скрылись из вида. Казалось, Миас не беспокоило происходящее, во всяком случае, пока. И, хотя она сказала, что, возможно, их ждет смерть, она держалась совсем не так, будто им что-то угрожало. Поэтому Джорон, вспомнив совет отца, не стал беспокоиться из-за хорошего попутного ветра.

Однако ему показалось странным, что Миас вела себя так, словно ожидала такого развития событий.

Они вышли с Рыбного рынка, пересекли Нерроутаун по Хоппити-лейн, где одноногий мастер делал туфли и сапоги, и дальше пошли по Серпент-роуд, которая вела их через весь Бернсхьюм к спиральным жилищам. И только после того, как они свернули с Серпент-роуд и направились в сторону Рыбного дока, Миас изменилась. Ее легкая походка хищника стала напряженной, больше похожей на резкие движения птицы, голова поворачивалась, как у кивелли, ищущего опасность, да и двигалась она теперь почти как он.

– Держи руку рядом с курновом, – произнесла она одними губами.

– Что? – спросил Джорон.

Она бросила на него раздраженный взгляд, когда он даже не попытался приглушить голос, но стражи не обращали на них внимания.

– Я думала, их прислала моя мать, – прошептала она. – Иногда она требует моего присутствия, хотя я думала, что она со мной покончила после того, как вынесла приговор.

– Но? – теперь Джорон заговорил шепотом.

– Но мы идем не в сторону спиральных жилищ, и я не знаю, куда нас ведут, – ответила Миас.

– Лучше бы ты мне ничего не говорила, – прошептал Джорон.

– Если бы желания были рыбами, голодающие стали бы толстяками, – заявила Миас.

Они все дальше углублялись в Рыбный док. Дома здесь появились позднее, были выше и массивнее, чем в других частях Бернсхьюма, первые два этажа строили из камня, дальше использовали обработанный джион и вариск. Многие из них поднимались до пятого или даже шестого этажа, и в них жило огромное количество людей: одинокие мужчины с детьми слабой крови, искалеченными и уродливыми, слишком слабыми из-за гнили кейшана, чтобы работать на верфи и в доках.

Здесь же находилась устройство, дававшее силу всем Ста островам и обеспечивавшее их людьми, достаточно сильными, чтобы быть моряками и солдатами, слугами и ремесленниками, каждый из которых старался поскорее выбраться из нищеты и ужасных домов. Тут всегда было больше женщин, чем мужчин, потому что мальчиков чаще отдавали морю. Для большинства единственной надеждой являлись девочки, способные рожать. Если девочка оказывалась достаточно сильной, чтобы пережить роды и произвести на свет безупречного ребенка, она могла стать одной из дарнов. Кое-кто утверждал, что Миас Джилбрин выросла в одном из этих домов, но Джорон им не верил. В них обитали изгои дарнов, и в детстве жил сам Джорон, но выбраться отсюда и занять более высокое положение удавалось немногим.

Стражники остановились под пылающим факелом возле большого дома.

– Поднимайтесь наверх, – сказал один из них.

Джорон посмотрел на мужчину, пытаясь по выражению его лица понять, удастся ли ему выйти из этой двери, но увидел лишь застывшую маску. Миас даже не взглянула в его сторону и стала подниматься по узкой лестнице, а Джорон вновь испытал клаустрофобию. У него ушло несколько мгновений, чтобы понять, что никогда прежде ему не доводилось бывать в подобных домах. Здесь отсутствовал запах сырости и постоянный шум множества людей, живущих в больших зданиях, иногда по шесть или семь человек в одной комнате. А когда они поднялись выше каменных этажей на уровень джиона и вариска, Джорон обратил внимание на высокое качество работы строителей, какое едва ли встретишь в Рыбных доках. Вариск блестел так, словно его тщательно отполировали, стебли джиона украшала искусная резьба с морскими сценами.

– Это не обычный дом, – заметил Джорон.

– Верно, – кивнула Миас. – Так и есть.

Ее голос показался Джорону усталым. На верхней лестничной площадке он увидел дверь, украшенную изящной резьбой: Хассит убивает Птицу Бурь Скирит броском копья, мужчина, что принес горе в их мир. Джорон ожидал, что Миас постучит, но она резко повернула ручку двери и вошла. Комната была обшита накрахмаленными листьями джиона, которые оставили зреть, пока они не стали темно-коричневыми с алыми прожилками. Кроме того, их украшали сцены покорения Архипелага. Вот тут спали Кьюливерд и Мьюливерд, пока море не разбило их на кусочки, превратив в острова. Там Скирит песней призвала шторма, чтобы защитить свои яйца. На другой стене ее дух преподносил ветрогонов Матери после того, как Старуху и Деву изгнали в море и воздух. Обычно Джорона завораживали подобные красивые сцены, но сейчас он застыл на месте. Его поразило то, что он увидел.