Судьба некроманта - Владислав Жеребьев Страница 28

…открыто окно. Я был готов биться об заклад, что Фалько плотно закрыл ставни, прежде чем мы хмельные и уставшие легли спать.

В коридоре послышалась возня, крики, а затем в нашу комнату кубарем влетел низкий чумазый малый в промасленном фартуке. Разогнавшись как следует, он влетел всем своим весом в стену и тихо поскуливая, опустился на пол. Следом вошел Фалько, зубовный скрежет которого был слышан еще на подходе.

— Это что за гость? — Хмуро поинтересовался я, наблюдая, как прибывший с ужасом смотрит на принца.

— Да, стряпуха местный. — Пояснил Фалько. — Он тут ночевал под лестницей. В его задачу входит отпирать двери, коли постоялцы ночью пожалуют, да загулявших господ взашей выставлять.

— Отважные сэры, — залепетал стряпуха. — В чем я провинился?

— Слушай, ты. — Фалько быстрым уверенным шагом пересек комнату, схватил мужичка за ворот кутки и вздернул на ноги. — Если ты у меня как птица сейчас петь не будешь, то я тебя освежую как порося. Вон за ту балку за ноги подвешу, и надрежу вены, тазик вниз поставив. Кровью истечешь, гарантирую.

В глазах чумазого отразился ужас, руки его затряслись, глаза закатились, показав нездоровый желтый цвет белков.

— Но — но, мы его теряем. — Фалько хлестко врезал ладонью по испачканной в саже физиономии. Раз, потом другой. Последнее помогло. — Ну, тварь, отвечай.

— Так что отвечать — то, коли вы ничего не спрашиваете? — Забился в ужасе стряпуха.

— Ночью кто приходил? — Я почувствовал, что во мне буквально закипает злоба. Пространство вокруг начало терять свои очертания и краски, время пульсировало в унисон с потоками крови. Видимо что — то со мной и внешне произошло, что — то такое, что испугало нашего подозреваемого больше, чем угроза обескровить, и он заговорил, так заговорил, что и не заткнуть было.

— Да я — то что, я ничего, господа хорошие. Было тут двое странных, циркачи. Один горбун с руками здоровыми, второй тощий, будто полчеловека. Мужик их еще в фургоне ждал, жирный такой с бородой по пояс. Они, значится, ко мне подкатили и сказали, чтобы я дверь в сарай, да во двор ночью не закрывал. Денег мне дали, пять серебряных монет, вот они, вот, мне не надо чужого. Они украли у вас что?

В комнату впрыгнул рыжий кошара и быстро сориентировавшись в обстановке, доложил.

— Повелитель, за окном карниз, к карнизу лестница приставлена. Ночью дождь был, так что все на земле видно. Сначала лестницу легко поставили, а потом кто — то спускался с грузом. Лестница поехала, и чуть на землю не упала.

— Сарай.

— Да, есть и там следы. Груженая повозка, сначала заехала, потом выехала. Часа три назад, не больше, колею еще водой не затопило.

Я подошел к несчастному испуганному человеку, и по делу бы пожалеть его и отпустить, но в тот момент мне это показалось верхом великодушия, того, что я сейчас себе позволить не мог.

Пространство начало превращаться в пиксельный кисель, сползать лоскутами как плоть пресловутого мертвеца на кладбище гоблинов.

— Ты… наливал… вино?

Я наблюдал, как грязные свисающие пакли волос стряпухи стремительно меняют пигмент. Он седел на глазах.

Теперь он был похож на приговоренного к казни, да и Фалько, стоявший рядом со мной, невольно попятился. Казалось, что ему стоило немалых душевных усилий, держать себя в руках и остаться рядом, вместо того чтобы броситься прочь сломя голову. Не потерял присутствие духа только Сатана, но кто знает, как выглядят эмоции у инфернального зверя?

— Я. — Просипел стряпуха, еле разжимая побелевшие губы.

— Ты подсыпал дурман?

На этот раз кивок. Похоже, парень уже не мог говорить. Явственно запахло мочой, темная струйка побежала от его ноги, и уперлась в ножку грубо сработанного стола.

Глаза мои вмиг застил туман, красная его пелена обрушилась откуда — то сверху, и мне хватило мгновения, крохотного движения энергии сосуда, после чего я развернулся, подхватил вещи, оставленные моим другом Кобой, вытащил книгу заклинаний Дурина и поспешил прочь. Следом за мной загрохотал ботинками Фалько, пропустив вперед кота, он оглядел комнату, и покачал головой.

На месте стряпухи осталось огромное черное пятно. Был человек, и нету, вот и весь сказ.

Коба очнулся от непонятного покачивания. Думалось ему, что плывет он на лодке, вот только навозом и потом тут пахло так, что в казарме лучше. Открыв глаза, гном скривился от боли. Ничего не было видно, запахи стали острей, рвотные позывы, настолько внезапные, что и не сдержать, добились своего. Отдышавшись, он вытерев рот тыльной стороной ладони. Вокруг было темно и тесно.

Коба дернулся, но быстро понял, что двинуться не в состоянии. Руки его и ноги опутывали веревки с хитроумными узлами.

— Эй. — Закричал он. — Что за шутки?

Покачивание лодки остановилось, послышалось бормотание, и вдруг кто — то сорвал темноту окутывающую все вокруг. Клетка, прутья которой были толщиной в человеческий палец, да две отвратительные рожи. Одна с длинным перебитым носом, вторая тощая, будто на сдачу досталась.

— Ты посмотри, очухался. — Поделился тощий. — Ты ведь, Малфа, как в воду глядел. Дело — то плевое, а денежек у нас с тобой будет скоро столько, что короли с протянутой рукой к нам пойдут.

Малфа оскалил гнилые зубы.

— Верно, Седобой. Место тут тихое, неприметно, так что доставай клеть, потолкуем с нашим гостем.

— Вы совсем офигели? — Опешил Коба. — Вы что творите, калики увечные? Это же похищение…

— Ага, оно самое. — Горбун довольно кивнул. — Самое взаправдашнее, коротышка.

— Так что вы хотите? Денег? Нет у нас денег, ни у хозяина, ни у Фалько, а у Сатаны их отродясь не водилось.

— Денег мы хотим всегда. — Седобой схватил клеть и выволок ее наружу из циркового фургона. Вокруг, куда не глянь, простирался вековечный лес, а сам фургон притулился на обочине дороги. С козел выглянул толстый бородач.

— Малфа, вы долго тут?

— Как пойдет, Трюфель. Ты пока делом займись, лошадей там протри, хворосту на вечер натаскай. Не то, что мы зря тебя кормим, висельника?

Седобой поставил клеть на гнилой пенек.

— Руки развяжите. — Взвыл Коба, почуяв неладное. — Руки ломит, ноги ломит, сил нет. Помру я от болевого шока. Мы, гномы, народ нежный.

— И богатый. — Горбун опустился рядом с гномом на корточки. На жалобы пленника ему было похоже плевать. — Ты вот что мне скажи, гном, я же вижу, что это ты. У меня вот и амулет есть заговоренный. — При этих словах Малфа выпростал из — под грязной сорочки медный кружок на ремне. На поверхности меди кто — то выбил совершенно непонятные символы, казавшиеся сущей околесицей. Молоток, гора, круги какие — то да треугольники.

— Да гном я, гном. — Не выдержал стресса Коба. — Что тебе от меня надо?